Не проспи любовь - Люси Китинг (2016)

Благодаря обезьянам мои родители и познакомились. Благодаря человекообразным обезьянам, если точнее. Многие считают, что все обезьяны человекообразны, но это не так. Мадлен была в Гарварде, изучала эволюцию языка. У всех живых существ есть свои методы коммуникации, но не все для этого пользуются языком, в котором есть грамматические правила. Мадлен хотела разобраться, как это все произошло, почему одни общаются так, а другие – эдак. Она преклонялась перед Джейн Гудолл и Дайан Фосси – молодыми женщинами, которые бегали по африканским джунглям в семидесятые и снимали горилл.

Поэтому она просиживала в лаборатории дни напролет: включала обезьянам одни и те же звуки на огромном магнитофоне. Динь-динь-дон, бам-бам-бум. А-А-Б, А-А-Б. Мадлен считала, что если внезапно изменить последовательность звуков с А-А-Б на А-Б-Б (динь-дон-дон, бам-бум-бум) и обезьяна заметит это, получается, она, обезьяна, усвоила саму последовательность.

Мадлен практически сдвинулась на этом, ей все было мало. Она пошла на лекцию об активности мозга при речи, и на ней-то и познакомилась с папой, который, собственно, эту лекцию и читал, а было ему тогда уже целых двадцать девять лет. После лекции они проговорили несколько часов и больше не расставались.

Но потом появилась я. А через шесть лет Мадлен получила исследовательский грант на работу в Уганде и поехала туда одна. Из поездки она не вернулась. Теперь она живет на Мадагаскаре вместе с Хавьером. Хавьер – молодой исследователь из Барселоны, вдвое младше Мадлен. Она говорит, они просто друзья, но я видела фотографии Хавьера в Интернете – и не очень-то этому верю. Но с ней мы это не обсуждали, потому что общаемся всего раз шесть в год.

– Как бы там ни было, – говорит папа, – пара суббот в месяц в ЦИСе – и ты стала спать сном младенца. Ты стала счастливее. Странноватые люди там работали, но они изо всех сил старались вам помочь.

– Вам? – переспрашиваю я. – Там был еще кто-то? – Я смотрю на шарики на поздравительной открытке. Такое чувство, будто моя голова переполнена фрагментами мозаики, и я пытаюсь собрать ее без помощи рук.

– Разумеется, – говорит папа. – Ты же знаешь, как проводят исследования.

– А ЦИС еще существует? – спрашиваю я.

– Ну, кто-то же отправляет тебе открытки, так ведь? – напоминает папа, возвращаясь к газете.

Я быстро поднимаюсь. Я чувствую, что наконец проснулась и что теперь меня наконец переполняет надежда.

Бегу наверх переодеваться, но, коснувшись ногой первой ступеньки, отскакиваю. Могу поклясться, что ступенька была мягкая, как диванная подушка, и моя нога в ней почти утонула. С секунду смотрю на ступеньку. На вид ничего особенного. Делаю глубокий вдох и осторожно ставлю на нее пальцы ног, а потом перемещаю вес тела вперед. Ничего необычного. Деревянная ступенька как деревянная ступенька.

Французский кофе сегодня что-то никак не начинает действовать.

Глава пятая

Закон и порядок: специальный кондитерский корпус

На самом деле не стоит ждать от меня, что я смогу протянуть весь учебный год в таком состоянии. В состоянии тоски по парню, которого, как подсказывает мне сердце, я знаю целиком и полностью, но который в реальности ведет себя так, словно меня не существует. Я бы вполне могла стать главной героиней какого-нибудь фильма о сталкерах. Воображаю закадровый текст трейлера. Как далеко она зайдет в погоне за парнем из своих снов в этом мире, лишенном смысла?