Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Артуро Перес-Реверте (2000)

Когда-то и Кой пару раз помогал ему в таких тайных ночных экспедициях у мыса Тиньосо или у мыса Палое, он до сих пор вспоминал это с мальчишеским волнением. В темноте, неподалеку от прямого луча маяка, они ждали, когда приблизятся огни торгового судна, которое замедлит свой ход, чтобы спустить на палубу «Карпанты» пару тюков. Американский табак, виски, японская электроника. Потом — выгрузка в какой-нибудь никому не известной бухточке, когда к борту по грудь в воде подходили неясные тени и забирали груз. Для юного Коя все это не отличалось от прочитанного в книжках, он страстно мечтал о таких таинственных походах в полной тьме, а страницы «Контрабандистов из Монфлита», «Дэвида Балфура» и «Золотой стрелы» служили не только полным оправданием этой противозаконной деятельности, но и примером. Однако когда они возвращались в порт, уже совершенно чистые, и бросали причальный конец на пирс, там их уже поджидал либо жандарм, либо унтер-офицер таможенной службы и отбирал львиную долю; так что у Пилото, который рисковал «Карпантой» и свободой, оставалось лишь на то, чтобы дожить месяц, другие же обогащались за его счет. Живи сам и давай жить другим. Так-то оно так, но всегда почему-то один живет лучше другого. Или за счет другого. Однажды, когда они в баре «Тайбилья» ели бутерброды с ветчиной и помидором, некто подошел к Пилото и предложил ему более сложную операцию: надо было в безлунную ночь выйти навстречу марокканскому траулеру. Чистый гашиш, сказал тот тип. Пятьдесят килограммов. И заработаешь в тысячу раз больше, чем за свои обычные вылазки. Кой, застыв с бутербродом в руке, смотрел, как Пилото внимательно выслушал предложение, не торопясь допил свое пиво, поставил пустой стакан на стойку и оплеухами выставил того типа за дверь.

Танжер заплатила за ужин, они вышли. Погода была приятная, они медленно брели к Мурсийским воротам и старому городу. Морской пехотинец застыл перед белой дверью управления порта; в этом самом здании, сказала Танжер, и допрашивали юнгу с «Деи Глории». У входа в кинотеатр «Мариола» — зеленые светляки и скучающие таксисты, за столиками уличных кафе — мужчины и женщины. Иногда Кой встречал знакомое лицо, обменивался молчаливым приветствием, кивком головы, а то и парой реплик — привет, как дела, пока — без всякого желания увидеться когда-нибудь еще и услышать ответ. У них уже не оставалось ничего общего. Он заметил одну из подружек своей юности, превратившуюся в настоящую матрону, двоих детишек она вела за руки, третий спал в коляске, рядом шел муж с проплешиной и седыми волосами, в нем смутно угадывались черты одноклассника Коя. Она шла в свете кошмарных постмодернистских фонарей, которые мешали проходу по тротуарам, и, видимо, не узнала Коя.

А все-таки ты меня знаешь, усмехнулся про себя Кой.

Ведь это я ждал тебя у ворот Сан-Мигель, ведь это с тобой мы касались друг друга руками в кафе «Мастия». А помнишь вечеринку на Новый год, когда твои родители куда-то уехали: «Je t'aime, moi non plus», Серж Гейнсбур и Джейн Биркин обнимаются на пластинке, а прочие парочки делают это почти в полной тьме? И совсем темная комната, кровать твоего брата, над которой кнопками пришпилен флажок мадридского «Атлетико»… а уж что было с твоим отцом, когда он, неожиданно вернувшись домой, обнаружил нас в постели и поломал весь кайф… Знаешь ты меня, конечно, как не знать.

— Поиски, — сказал он, — меня волнуют гораздо меньше, чем то, что последует… если мы, разумеется, найдем «Деи Глорию». Пока мы ходим туда-сюда, оправдаться гораздо проще, а вот если мы будем торчать в одном месте… Чем дольше это будет продолжаться, — он посмотрел на Танжер, — а ведь я не знаю, сколько времени на это потребуется…

— Я тоже не знаю.

По улице Аире они дошли до таверны «Мачо». Ступеньки на крутом подъеме Баронеса вели к развалинам старинного собора и римского театра, к этим ступенькам выходили улочки, почти все уже исчезнувшие, но навсегда запечатлевшиеся в памяти Коя.