Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Жандри солгал. Толком я ничего не знаю и уже начинаю опасаться, что нам никогда не удастся избавиться от этого чертова Лагардера.

— А откуда тогда ваши сомнения?

Гонзаго вытащил из-под подушки свиток и медленно его развернул.

— Я не знаю людей, которым хотелось бы поиздеваться надо мной, — тихо проговорил он. — Такие проказы с принцем Гонзаго дорого кому-то обойдутся!

Пероль стоял и ждал дальнейших объяснений.

— С другой стороны, — продолжал Гонзаго, — у Жандри рука твердая. Мы сами слышали смертельный крик…

— Что там сказано, ваша светлость? — сгорая от тревоги, осведомился Пероль.

Гонзаго передал ему развернутый свиток, и Пероль впился в него глазами.

Свиток содержал следующий перечень:

Капитан Лоррен — Неаполь.

Штаупии, — Нюрнберг.

Пинто — Турин.

Матадор — Глазго.

Жоэль де Жоган — Морле.

Фаэнца — Париж.

Салиъданъя — там же.

Пероль — …

Филипп Мантуанский, принц Гонзаго — …

Два последних имени были написаны не то красными чернилами, не то кровью. Рядом с ними не стояло никакого названия города — мститель еще не знал, где их настигнет его рука.

Семь первых имен, написанные черными чернилами, были отмечены красными крестами. Гонзаго и Пероль не могли не понять, что означает эта отметка. Свиток задрожал в руках Пероля, словно осиновый листок.

— Когда вы его получили? — пролепетал он.

— Сегодня рано утром, но уже после того, как открыли ворота и эти сумасшедшие начали повсюду шуметь.

Шум и вправду стоял оглушительный. Новорожденная биржа еще не успела остепениться и принять приличный вид. Все орали одновременно, и этот концерт голосов напоминал ропот народного восстания. Но именно об этом Пероль и мечтал.

— А как вы это получили? — спросил он.

Гонзаго молча указал на окно напротив его постели, одно из стекол которого было разбито. Пероль понял и, поискав глазами, увидел на ковре камень, лежавший среди осколков стекла.

— Это меня и разбудило, — сказал Гонзаго. — Я прочел список, и он натолкнул меня на мысль, что Лагардер мог спастись.

Пероль повесил голову.

— Если только, — продолжал Гонзаго, — это не дерзость какого-нибудь его сообщника, еще не знающего о судьбе, постигшей шевалье.

— Будем надеяться, — пробормотал Пероль.

— Как бы там ни было, я тут же вызвал Ориоля и Монтобера. Сделал вид, что ничего не знаю, шутил с ними, подзуживал, пока они не признались, что оставили труп на куче хлама на улице Пьера Леско.

Пероль стукнул кулаком по колену.

— Большего и не требовалось! — воскликнул он. — Раненый мог прийти в себя.

— Скоро мы узнаем, как было дело, — успокоил его Гонзаго. — Я послал Плюмажа и Галунье все выяснить.

— Неужто вы доверяете этим двум ренегатам, ваше высочество?

— Я не доверяю никому, друг мой Пероль, даже тебе. Если бы я мог делать все сам, мне бы не был нужен никто. Они напились этой ночью, они виноваты и знают это — еще один повод в пользу того, что на сей раз плутовать не станут. Я позвал их и велел отыскать двух молодцов, которые защищали ночью молодую авантюристку, выступающую под именем Авроры де Невер.

Произнося последние слова, Гонзаго не смог сдержать улыбку. Пероль оставался серьезным, как факельщик.

— Я велел им также перевернуть все вверх дном, — продолжал Гонзаго, — но узнать, не удалось ли этому мерзавцу снова уйти от нас.

Он позвонил и приказал вошедшему слуге:

— Пусть приготовят мой портшез. А ты, мой друг Пероль, — обратился он к фактотуму, — поднимешься к принцессе и, как обычно, передашь ей выражения моего самого глубокого почтения. И смотри во все глаза. Потом доложишь, как выглядела передняя госпожи принцессы и каким тоном ответила тебе камеристка.

— Где мне искать вас, ваша светлость?