Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

3. ПРИЧУДЫ ГОРБУНА

Закончив дележ добычи, наши удачливые спекулянты Тарани, Альбре и прочие снова появились в толпе. Все они сильно выросли в глазах окружающих. Дельцы смотрели на них с уважением.

— А где ж он, наш милый Шаверни? — спросил Гонзаго. Только Пероль собрался ответить, как толпа забурлила.

Все бросились к крыльцу, куда двое гвардейцев тащили за волосы какого-то бедолагу.

— Фальшивая! — раздавались крики. — Она фальшивая!

— Подделывать кредитный билет гнусно!

— Это осквернение символа общественного благосостояния!

— Это мешает сделкам! Губит коммерцию!

— В воду этого жулика! В воду!

Пухленький откупщик Ориоль, Монтобер, Таранн и другие надрывались что было мочи. Быть безгрешным, чтобы бросить камень первым, — это ценилось во времена Спасителя. Полуживого от страха беднягу подвели к Гонзаго. Преступление жулика заключалось в том, что он пытался продать белую акцию за голубую, чтобы положить в карман небольшую разницу в курсах, которая установилась на этот час.

— Сжальтесь! Сжальтесь! — вопил он. — Я не понимал, что совершаю большое преступление!

— Ваша светлость, — проговорил Пероль, — нам тут только мошенников не хватало.

— Его следует примерно наказать, ваша светлость, — добавил Монтобер.

Толпа продолжала бесноваться:

— Безобразие! Позор! Жулик! Негодяй! Наказать его!

— Пусть его выкинут отсюда, — отведя глаза, решил Гонзаго.

Толпа тут же вцепилась в бедолагу и закричала:

— В реку! В реку его!

Было пять часов вечера. На улице Кенкампуа зазвенел колокол, возвещающий о закрытии биржи. Случавшиеся ежедневно ужасные происшествия вынудили власти запретить торговлю акциями после захода солнца. В этот последний момент исступление обычно достигало апогея. Начиналась настоящая схватка. Люди вцеплялись друг другу в глотку. Шум достигал такой силы, что превращался просто-напросто в рев.

Неизвестно, зачем ему это было надо, но горбун не сводил глаз с принца Гонзаго. До его ушей долетело имя Шаверни.

— Сейчас закроют! Уже закрывают! — слышались выкрики в толпе. — Скорее! Скорее!

Если бы у Эзопа II, он же Иона, было несколько дюжин горбов, какое он сколотил бы себе состояние!

— Вы хотели мне что-то сказать насчет маркиза де Шаверни? — осведомился Пероль.

Между тем Гонзаго покровительственно и надменно кивал своим приближенным. Со вчерашнего дня он еще более вырос в глазах тех, кто подвергся унижению.

— Шаверни? — рассеянно переспросил он. — Ах, да, Шаверни. Напомни мне немного позже, что я должен поговорить с этим горбуном.

— А девушка? Не опасно ли держать ее в домике?

— Крайне опасно. Но долго она там не пробудет. Я обдумаю, что с ней дальше делать, за ужином, друг мой Пероль. Устроим небольшую вечеринку для узкого круга у доньи Крус. Вели там все приготовить.

Принц шепнул еще несколько слов Перолю на ухо, тот поклонился и проговорил:

— Этого достаточно, ваша светлость.

— Эй, горбун! — воскликнул некий раздосадованный делец. — Чего ты все топчешься, как лошадь! Господи, нам лучше снова позвать сюда Кита.

Пероль откланялся и пошел, но Гонзаго окликнул его:

— И отыщите мне Шаверни, живого или мертвого! Я хочу его видеть.

Горбун снова качнул горбом, на котором как раз подписывалась очередная бумага.

— Я устал, — проговорил он. — Уже звонят. Мне нужно отдохнуть.

Колокол продолжал гудеть; появились привратники, звеня связками огромных ключей. Несколько минут спустя в саду был слышен лишь скрежет запираемых замков. У каждого биржевика был свой замок, и нераспроданные или необмененные товары оставались на ночь в клетушках. Охранники поторапливали тех, кто еще не ушел.