Палач. Да прольется кровь - Андреа Жапп (2012)

– Вам бы следовало предупредить меня, чтобы я приготовила хорошей еды, которая придаст вам сил, и что-нибудь перекусить в дорогу, – жалобно произнесла она. – Подумайте, что будет с моей репутацией, если кто-нибудь покинет мое заведение с пустым желудком! И могу ли я спросить, куда призывают вас дела? Снова в Беллем?

– Нет, на этот раз в окрестности Клерет. Мой… друг хочет побеседовать с теми, кто последний видел его дочь живой.

– О, бедняжка, какое ужасное несчастье! Какая жалость, когда ребенок уходит раньше тебя…

– Честно говоря, он совершенно раздавлен своим горем. Матушка Крольчиха, с вашего позволения, я отправляюсь поспать несколько часов.

– Конечно. Отдыхайте, тем более что небо сегодня такое тяжелое и низкое… Не удивлюсь, если пойдет снег.

И матушка Крольчиха отправилась на кухню, чтобы предупредить Сильвин о раннем отъезде двух постояльцев.

22

Окрестности женского аббатства Клерет, декабрь 1305 года

Предсказание матушки Крольчихи подтвердилось уже ночью. Промерзшую землю покрыло на три пальца густым холодным снегом. Ардуин подумал, что это может задержать их в дороге. У Фрингана уверенный шаг, а вот за лошадь де Тизана он бы не поручился. Та с неуверенным видом наклоняла голову и раздраженно фыркала.

Если верить короткому списку, неохотно выданному Бландин Крезо, секретаршей аббатисы, Анриетта отправилась с визитами за пожертвованиями к трем близким соседям аббатства. Поездка на два дня или, самое большее, на три, если принять во внимание, каким медленным шагом передвигалась ее лошадь. Во всяком случае, согласно традиции, помимо обязательной суммы, сборщики пожертвований собирают штраф с виновных в некоторых проступках, повторение которых обернется более тяжелым наказанием. Ну и, разумеется, они должны предоставлять кров и стол монахам или монахиням, собирающим деньги для святой обители.

Ардуин был уверен: отправившись той же дорогой, что и убитая монахиня, они соберут немало любопытных сведений. Впрочем, первое посещение не оправдало надежд, несмотря на то что прием им был оказан самый любезный. Супружеская чета Лекок, толстые фермеры, не переставая ворчали, что уже столько лет должны платить такую большую десятину[172] с урожая и с убоины[173]. Самый настоящий грабеж, с их точки зрения. Ардуин, хоть в глубине души и находил забавными их причитания, сразу понял, что добрые фермеры довольны, что кто-то пощипал Церковь и епископа.

– Этому ведь ни конца ни края не видно! Несколько денье туда, несколько денье сюда… Даже для того, чтобы сдохнуть, и то плати им! А еще работай, за скотиной ухаживай, трясись над каждым кусочком! – возмущалась матушка Лекок.

Арно де Тизан счел себя обязанным сердито оборвать эти кощунственные речи.

* * *

Зажиточную ферму, построенную в форме квадрата с закругленными арками, как принято в этих краях, они поспешили покинуть. Там им не предложили даже стаканчика теплого сидра с пряностями.

Мужчины снова отправились в путь. С самого начала путешествия Арно де Тизан был очень неразговорчивым. Мэтр Правосудие Мортаня понял, что его мучает, и счел за лучшее оставить его в покое. Тизан вспоминал вечер и ночь, проведенные в аббатстве после отъезда своего спутника. Из рассказов святых сестер возникал образ совсем другой Анриетты. Может быть, де Тизан боялся открыть для себя совсем другую дочь, которая вряд ли вызвала бы у него такую любовь? Опасался ли он, что внезапно открывшаяся правда может нанести урон тем идеальным воспоминаниям, которые сохранились о ней? Дорогие нашему сердцу люди, даже умершие, придают нам столько сил и храбрости в самое тяжелое время, что мы, не желая отказаться от этого утешения, предпочитаем закрывать на многое глаза…