Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) - Рональд Нокс (1928)

Мистер Халлифорд расхаживал по коридору – лицо осунувшееся, бледное, одет кое-как, наспех – и, похоже, пребывал в полном замешательстве.

– Прошу прощения, мне страшно неловко, но, боюсь, произошло нечто ужасное. Сесил Уорсли…

– Что, заболел?

– Умер. Вот там, в силосной башне. Ничего не понимаю! Прибежал работник и рассказал мне. Я только что там был, позвонил и вызвал врача, но в полицию сообщать не решился, пока доктор не осмотрит. Потом вдруг подумал, что вы разбираетесь в подобного рода вещах. Если не возражаете, идемте со мной, сами посмотрите, первым.

– Я бы предпочел этого не делать. От меня в данном случае толку нет. Доктор определенно прикажет вам позвонить в полицию, а мы с вами обсудим потом один или два момента наедине. Мне страшно жаль, что такое могло случиться.

Тот, кто привык к поддержанию слугами порядка в доме и вообще всей жизни, испытывает ужас, поднявшись в столь ранний час и увидев еще не прибранные комнаты. Повсюду следы вчерашней жизнедеятельности – бокал стоит там, где ты его оставил, на столе разбросаны карты, газеты и открытые книги, везде раскиданы диванные подушки, в камине полным-полно обгоревших спичек, утренний свет просачивается через не до конца задернутые шторы, и над всем этим висит застоялый запах табачного дыма. Сознание подсказывает, что ты провел в целом вполне заурядный вечер, и все же чувствуешь отголоски вины – ведь кто, как не ты, ответственен за весь этот беспорядок. В ранний утренний час трагическое известие в любом случае вызывает особое уныние, и эта атмосфера беспорядка лишь усугубляет его и делает почти что невыносимым. «Вот здесь, – говорите вы себе, – он сидел только вчера. Подушки смяты и сохраняют очертания его тела». Гремят засовы, ключ нехотя поворачивается в замочной скважине, словно готовится раскрыть некую позорную тайну. Нет, возможно, в такой день лучше сразу оказаться на свежем воздухе. Наверное, только это поможет преодолеть мрачную атмосферу, царящую в доме. Однако сегодняшний день ничуть не похож на ясное летнее утро, наполненное солнечным светом, пением птиц и свежими запахами земли. Из-за вчерашней жары выпала густая роса, и весь сад в тумане принял самые фантастические очертания. Противоположный берег реки выглядел размытым и еле различимым. Воздух плотный, пропитанный влагой, заряженный теплом, и дышать было трудно, что не способствовало ясному мышлению. Даже птицы не пели. Они словно попали во враждебную страну из сказки.

– Все это просто ужасно, – говорил меж тем Халлифорд. – Такой хороший человек, давний друг Миртл. Мне придется ей сказать. Уж не знаю, как Миртл переживет это известие. Хуже того… нельзя исключать, что этот бедняга свел счеты с жизнью. Последнее время, знаете ли, он очень напряженно работал над каким-то правительственным проектом и говорил нам о своем желании приехать сюда и хорошенько отдохнуть. Мы с Миртл никогда не простим себе, если вдруг поймем, что, оказывая ему больше внимания и заботы, этого бы не случилось.

– Самоубийство? – спросил Бридон. – Надо сказать, способ весьма странный. То есть, я хочу сказать, газы, выделяемые из силоса, могут внезапно и, я надеюсь, безболезненно умертвить человека. Как можно быть уверенным, что такое случается всякий раз? Знал ли Уорсли об этом? Я бы вместо него выбрал глубокую реку, протекающую где-то поблизости, – куда более простой и надежный способ.

– Понимаю, но, если вдуматься, это могло произойти случайно, а стало быть, имел место несчастный случай. Конечно, очень необычный несчастный случай, учитывая, что это был за человек, а также столь позднее время. Ну, вот и пришли. Смотрите сами.

Они подошли к воротам и увидели группу людей, мрачно созерцающих башню. Это были наемные работники, и они не могли приступить к своим обязанностям из страха нарушить обстановку в месте, где произошла трагедия. Вот они стояли без дела и переговаривались на высоких тонах на уэльском английском, проводя десятки страшных параллелей.