Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) - Рональд Нокс (1928)

– Какая удача, что ваш муж разбирается в фотографии, – заметил мистер Кверк.

– Господи, откуда это вам известно? – искренне изумилась Анджела.

– Я не очень-то горжусь своей наблюдательностью, миссис Бридон, но, полагаю, в силах разглядеть пятна на руках человека, который недавно проявлял фотопленку.

Лейланд долго рассказывал о результатах своих разыскных действий, которые, впрочем, по большей части были отрицательными. На вокзале в Шипкоте вспомнили джентльмена, который в последнюю секунду вскочил в оксфордский поезд в девять четырнадцать. Кондуктор в Оксфорде вспомнил безбилетного джентльмена, ехавшего этим поездом, которому пришлось покупать билет в окошке кассы. Университетский швейцар вспомнил джентльмена, который явился сдавать устный экзамен на день раньше. Все они примерно одинаково описывали Найджела. То, что на указанном поезде приехал действительно Найджел, подтверждало и свидетельство квартирной хозяйки, которая столкнулась с ним в дверях, когда он заявился в свою «берлогу». Так что дальнейшие сомнения, по-видимому, были излишни. Не без труда Лейланду удалось найти даже водителя такси, который посадил пассажира недалеко от Карфакса и высадил у «Пескаря» «около одиннадцати».

– Выходит, алиби в порядке, – заключил Лейланд.

– Только, как я уже говорил, немножко слишком в порядке. Трудно избавиться от ощущения, что молодой человек продумал все до мелочей и приложил максимум усилий, чтобы оставить по себе память везде, где только ни появлялся. Все звенья цепочки на месте; он словно поставил себе целью подстраховаться свидетелями своих перемещений на каждую минуту дня. Но, возможно, я фантазирую. А еще? Вам удалось узнать, что он делал здесь с одиннадцати до часа?

Таковые сведения оказались менее убаюкивающими. Официантка в пабе помнила, как Найджел пришел. Она сказала ему, что в это время не может подать шерри-бренди, однако налила имбирного пива. Она не видела его на лужайке, хотя один раз спускалась туда передать сообщение, но в котором часу, нет, не помнит. Отдыхающие с палатками на другом берегу тоже видели Найджела, видели, как он кормил павлина, это было где-то между одиннадцатью и двенадцатью, точнее время не мог указать никто. Дальнейшие свидетельства о подозреваемом были не столь обстоятельны, кроме того факта, что в четверть, а может быть, в половине двенадцатого он заказал обед.

– Несомненно лишь одно: где-то в одиннадцать пятнадцать он кормил павлина, – мрачно подытожил Лейланд. – Тогда у него был час, чтобы быстро пройти по тропе, сделать то, ради чего он пришел, и вернуться.

– Но вы же так не думаете. Не думаете, что он пошел бы на такой риск. Вот это я как раз считаю настоящим алиби – естественным. Он не трубил на весь свет о своем местонахождении, например, не подошел к стойке ровно в двенадцать, чтобы заказать шерри-бренди. Знаете, у меня складывается впечатление, что до одиннадцати Бертел всеми силами старался очутиться там, где бы его кто-нибудь увидел, а потом, сдается, ему было уже все равно. Интересно, почему? Черт, мне кажется, тут что-то такое есть.

Лейланд покачал головой:

– Это все сплошная теория. Я зашел и на ферму, но там никто не мог описать незнакомца. Только старушка видела из окна верхнего этажа, как кто-то прошел по двору; она решила, что человек торопится на поезд. Чуть позже выглянула еще раз, посмотреть, видно ли облако паровозного пара, чтобы понять, успел ли все-таки незнакомец на поезд.

– А он ее видел? – спросил Бридон.

– Да, это довольно странно, но, судя по всему, видел, поскольку приподнял шляпу. Несколько необычное проявление вежливости для человека, опаздывающего на поезд.

– Именно. Видите, он везде пытается заручиться железным алиби.