На пятьдесят оттенков темнее - Джеймс Э. (2017)

Вспомнив о вчерашних волнениях из-за «Чарли Танго», я содрогаюсь при мысли об опасности, грозившей Кристиану, и на мои глаза наворачиваются слезы, текут по моим щекам. Если бы с ним случилось плохое… Я люблю его, люблю все его пятьдесят оттенков. Я люблю его, милого и нежного. Я люблю его, жесткого и властного Господина, доминанта. Это все мое. Все потрясающее. А еще я понимаю, что мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга и что нам предстоит преодолеть гору конфликтов. Но я не сомневаюсь, что мы их преодолеем и что у нас впереди долгая жизнь.

– Эй, – тихонько говорит он, берет в ладони мою голову и озабоченно глядит мне в глаза. – Почему ты плачешь?

– Потому что я очень люблю тебя, – шепчу я. Он прикрывает глаза, словно наслаждаясь моими словами. Когда он снова их открывает, в них горит любовь.

– И я тебя, Ана. Ты делаешь меня таким… цельным.

Он ласково целует меня, а Роберта Блэк допевает свою песню.

Мы сидим на кровати в игровой комнате и говорим, и говорим, и говорим. Я устроилась на коленях у Кристиана, наши ноги переплелись. Мы завернулись в атласную простыню красного, царского цвета, и я не имею представления, сколько прошло времени. Кристиан смеется, когда я рассказываю про Кейт и фотосессию в «Хитмане».

– Подумать только! Ведь она могла прийти ко мне и взять интервью. Слава богу, что в мире существуют простудные заболевания, – бормочет он и целует меня в нос.

– Кажется, у нее был грипп. – Я поправляю Кристиана и праздно вожу пальцами по волосам на его груди. Вожу и радуюсь, что он все терпит. – Гляди-ка, все палки пропали, – говорю я, вспоминая свое недавнее удивление. Он в который раз убирает мне за ухо прядь волос.

– Я не думаю, что ты когда-нибудь перейдешь за эту жесткую линию.

– Верно, едва ли, – шепчу я, широко раскрыв глаза, а потом ловлю себя на том, что гляжу на все эти плетки, трости и кнуты, выложенные у противоположной стены. Он прослеживает мой взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я их тоже выбросил? – Он искренне удивлен.

– Не все. Оставь вон то кнутовище… коричневое. Или ту замшевую плетку. – Я краснею.

Он улыбается.

– Ага, кнутовище и плетку. Ну, мисс Стил, вы полны сюрпризов.

– Вы тоже, мистер Грей. И я люблю в вас эту черту. – Я ласково чмокаю его в уголок рта.

– Что еще ты любишь во мне? – спрашивает он, широко раскрыв глаза.

Я понимаю, как ему было ужасно трудно задать этот вопрос. Поэтому немею и растерянно гляжу на него. Я люблю в нем все – даже его пятьдесят оттенков. Я знаю, что жизнь рядом с Кристианом никогда не будет скучной.

– Вот их. – Я глажу указательным пальцем его губы. – Я люблю их и все, что из них выходит, и то, что ты делаешь мне. И вот то, что там. – Я глажу его по голове. – Ты такой умный, остроумный, компетентный, так много знаешь. Но больше всего я люблю то, что здесь. – Я осторожно прижимаю ладонь к его груди и чувствую размеренный стук сердца. – Ты самый отзывчивый человек, каких я встречала. Я люблю все, что ты делаешь, как ты работаешь. Это потрясающе, – шепчу я.

– Потрясающе?

Он озадачен, но в его глазах пляшут смешинки. Потом его лицо меняется, губы раздвигаются в застенчивой улыбке, словно он смущен. Мне хочется броситься ему на шею. Что я и делаю.

Я дремлю, укрывшись простыней и… Кристианом. Вот он щекочет меня своим носом – будит.

– Голодная? – спрашивает он.

– Хм-м, умираю от голода.

– Я тоже.

Я приподнимаюсь и гляжу на него, разлегшегося на кровати.

– Сегодня ваш день рождения, мистер Грей. Я приготовлю вам что-нибудь. Что пожелаете?

– Устрой мне какой-нибудь сюрприз. – Он ласково гладит меня по спине. – Мне надо проверить почту, там письма, которые были присланы мне вчера.

С тяжелым вздохом Кристиан поднимается, и я понимаю, что наши особенные часы закончились… пока.

– Пойдем под душ, – говорит он.