Дикие лошади. У любой истории есть начало - Джаннетт Уоллс (2009)

Мы с Дороти бросились к нему. Я схватила вожжи, но папа продолжал их тянуть, мерин испугался и начал бежать, а Дороти запрыгнула на козлы, поставила телегу на ручной тормоз и отняла у отца ружье. Как я уже говорила, Дороти была сильной девушкой. «Нельзя убивать человека из-за собаки, – сказала она. – Иначе начнется резня и кровная вражда двух семей».

Дороти рассказала о том, что раньше ее семья жила в Арканзасе. Ее брат играл в карты, начался спор, и ее брат, защищаясь от своего спорщика, застрелил его. Потом брата Дороти застрелил кузен убитого. Этот кузен боялся, что отец Дороти будет мстить за смерть сына, и решил его убить. Поэтому их семья бросила свой дом и уехала в Нью-Мексико.

«Мой брат погиб, и у нас нет денег, – сказала Дороти, – и все из-за того, что люди не смогли сдержаться во время дурацкого карточного спора».

Я вспомнила о том, как в свое время Лупе спрятала оружие, когда папа разозлился на жестянщика, а также о том, что никто не остановил убийцу отца папы, который застрелил моего деда из-за восьми долларов. И я об этом папе напомнила.

В конце концов, папа немного успокоился. Через несколько дней он поехал в город и подал в суд на старика Пакета. Потом папа начал готовиться к суду. Он детально описывал свои требования, копался в законах, взял у ветеринара справку о стоимости датских догов и строчил письма политикам, с которыми переписывался уже много лет, с просьбой написать ему для суда письма, поддерживающие его требования. Папа решил, что выступать в суде за него буду я. Он заставил меня заучить написанную им речь, а также потратил массу времени на подготовку опроса Дороти, которая должна была выступать в качестве свидетеля по делу с рассказом о том, как она обнаружила убитых собак.

В день суда мы рано встали, позавтракали и забрались в телегу. Когда судья округа слушал дела в Тинни, он проводил судебные заседания в лобби отеля, сидя в кресле с высокой спинкой за небольшим столом. Истцы и ответчики стояли, подпирая стены лобби, терпеливо ожидая своей очереди.

Судья был худым, как шпала, человеком, одетым в пиджак с вельветовым воротником с ковбойским веревочным галстуком. Пытливым взором он смотрел на окружающих из-под кустистых бровей и всем своим видом показывал, что не потерпит, если ему начнут морочить голову. Заместитель шерифа вызывал стороны, судья заслушивал каждую из них и незамедлительно принимал решение, отсекая все дальнейшие споры.

В лобби отеля стояли старик Пакет и двое его сыновей. Пакет был невысокого роста с кожей цвета вяленого мяса. Он не стриг ногти на больших пальцах рук, чтобы открывать нужные ему вещи. Дабы продемонстрировать, что он находится в присутственном месте, он застегнул пуговицу на воротнике своей застиранной рубахи.

Наше дело слушали ближе к концу. Я очень нервничала перед предстоящим выступлением, к которому меня долго готовил папа и во время которого я должна была зачитать его речь.

«Датские доги – это древняя и благородная порода собак», – начала я.

«Я не в школе на чертовом уроке истории, – оборвал меня судья. – Просто скажи мне, почему ты здесь оказалась».

Я объяснила, что папа выписал из Швеции собак, потому что хотел заняться их разведением, и мы нашли их трупы в роще орехов-пеканов на границе нашего ранчо и участка Пакетов.

«Я хочу вызвать первого свидетеля», – начала было я, но судья меня снова прервал.

«Ты застрелил собак?» – прямо спросил он старика Пакета.

«Еще бы».

«Почему?»

«Они находились на моей земле и гонялись за скотом. Издалека мне показалось, что они волки».

Папа начал спорить, но судья его заткнул.

«Сэр, я не понимаю, что вы говорите, к тому же это не имеет никакого значения, – заявил судья. – В краях, где разводят скот, не стоит держать собак, которые по размеру больше волков».