Со всеми и ни с кем. Книга о нас — последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета - Майкл Харрис (2014)

По мере роста сети мои браузеры начали разбухать от закладок. По мере же совершенствования поисковых машин я перестал утруждать себя даже закладками. Я стал во всем полагаться на [поисковые системы] AltaVista, HotBot, а затем на Google в поиске (и припоминании) идей. Моя метапамять, мои указатели идей, начали меняться на метаметапамять, на указатели указателей данных. Каждый день мой ум заполняется этой мнимой памятью, напичканной указателями к указателям указателей, короче, долговыми расписками, находящимися там, где должны находиться факты или идеи.

Что до меня, то я уже давно устал от пользования мозгом, набитым исключительно указателями, закладками, тегами и стрелками, которые направляют меня только к внешним источникам информации, но никогда – к ней самой. Я должен сам знать, когда Пуччини сочинил оперу «Богема», что говорил Юнг о сновидениях и где находится Узбекистан. Мне нужен мозг, который может мыслить сам, формировать свои собственные связи из собственного набора фактов, потому что мне кажется, что самая большая база данных в мире, набитая доверху каталогами каталогов, все равно лишена отточенного повествовательного импульса, характерного для человеческого ума.

* * *

В Древнем Риме и Афинах люди впервые начали применять в высшей степени персонифицированный метод мест для того, чтобы упорядоченно расположить хранящуюся в мозгу информацию. По сути, этот изощренный мнемонический инструмент предусматривает постройку в голове детализированного здания – чего-то вроде «дворца памяти», – в котором воспоминания о конкретных вещах привязаны к тем или иным архитектурным деталям постройки. Если вы хорошо помните дом, в котором родились и выросли, то без труда сможете расположить последовательность воспоминаний на пороге, лестничных маршах и в своей спальне. Проходя мимо образов дома своего детства, предметов мебели и других известных вам вещей, вы будете автоматически включать нужные воспоминания, привязанные к этим вещам. Даже в древности люди понимали ценность указателей для припоминания. Специалисты по мнемотехнике до сих пор пользуются этим приемом.

Попытку собрать пригодную на всю жизнь информацию в виде организованного и легкоуправляемого внутреннего пространства мы видим в эпоху Возрождения. Кабинет редкостей австрийского эрцгерцога Фердинанда II, представлявший собой тщательно подобранную коллекцию портретов людей с примечательными физическими уродствами, выставлен в Wunderkammer («Музее редкостей»). У русского царя Петра Первого была кунсткамера, собрание заспиртованных уродцев и диковинных животных. Эти лавки диковин были для телесного мира тем же, чем дворцы памяти – для ума.

Для меня кунсткамеры и метод мест интересны тем, что и то и другое – попытка (предпринятая в те времена, когда людям была чужда идея существования памяти непонятно где) втиснуть материал мирового масштаба в маленькое управляемое пространство, которым легко овладеть. Можно вообразить себе, как по необходимости достраиваются и перестраиваются дворцы памяти, с каждым следующим поколением становятся выше, дополняясь флигелями и башенками, по мере того как мы стремимся втиснуть туда все больше самой нелепой и причудливой информации. Точно так же изнемогали под тяжестью естественно-научных открытий и кунсткамеры. Однако оба этих феномена – метод мест и кунсткамеры – сильно отличаются от дематериализованного хранения информации в заоблачных высях «Википедии» и Google. Прежде предполагалось: чтобы что-то вспомнить, надо усвоить содержание внешнего мира и взять его с собой.

Это убеждение пропитывало наше мышление вплоть до недавнего времени. Вспомним хотя бы Шерлока Холмса, который описал свой метод запоминания в первом рассказе цикла «Этюд в багровых тонах», напечатанном в 1887 году.