Черный Корсар - Эмилио Сальгари (1989)

Корсар был там, как всегда в черной одежде, с надвинутой на лоб широкополой шляпой, на которой развевалось огромное черное перо. Бесшумно, в полном одиночестве, медленно прогуливался он по мостику, опустив голову и скрестив руки на груди.

Его помощник Морган наблюдал за ходом корабля, не осмеливаясь прервать раздумья капитана.

— Ну, чем он не призрак? — пробормотал вполголоса Ван Штиллер.

— А Морган ничуть не отличается от своего компаньона, — заметил Кармо. — Если один мрачнее ночи, то другой отнюдь не веселее. Вот уж, действительно, два сапога — пара. Тихо!..

В сумерках прозвучал чей-то возглас. Он донесся с рей грот-мачты, на которой неясно чернел силуэт наблюдателя.

Дозорный дважды прокричал:

— Вдали, слева по ветру, корабль!

Прохаживавшийся по мостику Черный корсар резко остановился.

Стоя неподвижно, он в течение секунды всматривался в наветренную сторону, но с палубы невозможно было заметить корабль, плывущий на расстоянии шести-семи миль.

Обратившись к Моргану, также смотревшему вдаль, он приказал:

— Распорядитесь потушить огни.

Получив приказ, моряки поспешили прикрыть два огромных фонаря, горевших на баке по левому и правому борту.

— Марсовый, — спросил корсар, когда на «Молниеносном» воцарилась полная тьма, — куда плывет корабль?

— К югу, капитан.

— К берегам Венесуэлы?

— Скорей всего.

— Сколько миль до него?

— Пять или шесть.

— Ты уверен, что не ошибся?

— Да, мне ясно видны его фонари.

Перегнувшись с мостика, корсар крикнул:

— Свистать всех наверх!

Менее чем за полминуты все сто двадцать флибустьеров, составлявшие команду «Молниеносного», оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стали наготове у пушек.

Порядок и дисциплина, царившие на борту флибустьерских кораблей, были таковы, что в любой час дня или ночи, независимо от обстоятельств, все моряки занимали свои места с удивительной быстротой, невиданной даже на военных кораблях, ходивших под флагом великих морских держав.

Смелые мореходы, стекавшиеся в Мексиканский залив со всех концов Европы, где их вербовали из числа отверженных в морских портах Франции, Италии, Голландии, Германии и Англии, люди, не лишенные подчас самых ужасных пороков, но не боявшиеся смерти и готовые на любое отчаянное предприятие, на флибустьерских кораблях были послушнее овечек. Они отлично знали, что их предводители не простят ни малейшего проступка и что за трусость и неповиновение их могут тут же прикончить или высадить на берег какого-нибудь пустынного островка.

Убедившись, что люди его на месте (для чего пришлось пересчитать всех поголовно), корсар обратился к ожидавшему его распоряжений Моргану:

— Вы полагаете, что корабль…

— Испанский, синьор, — ответил помощник.

— Вечно эти испанцы! — воскликнул мрачно корсар. — Эта ночь кончится для них плохо, и вряд ли многие из них доживут до завтрашнего дня.

— Мы нападем ночью, синьор?

— Да, и отправим на дно. Там спят мои братья.

— Как вы прикажете, синьор.

Вскочив на фальшборт и держась за канат, Морган вглядывался в даль…

В темноте, скрывавшей шумевшее море, у самой воды мерцали две светлые точки, которые невозможно было спутать со звездами, блестевшими на горизонте.

— Они в четырех милях, — сказал помощник.

— И по-прежнему идут на юг? — спросил корсар.

— Да, в Маракайбо.

— Тем хуже для них. Дайте команду развернуться и идти наперерез. Велите принести на палубу сотню гранат и проверьте, все ли закреплено в каютах и проходах.

— Мы пойдем на таран?

— Да, если это будет возможным.

— Пленных брать, синьор?

— Зачем они нам?

— На корабле могут оказаться ценности.

— У меня на родине есть пока обширные владения.