Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Крис Колфер (2012)

Сказать по правде, после стольких лет, что я наблюдал родительские ссоры, я вообще не знаю, верю ли в отношения. Мне нравится независимость во всех сферах жизни. Нет, беру свои слова назад, а то теперь кажется, что я асексуал или хронический онанист. Может быть, подобное детство испоганило мне жизнь больше, чем я думал.

Ну ничего, уверен, когда-нибудь я с этим разберусь. Пока что тему отношений я отложил в долгий ящик: в этом году меня ждет рыбка покрупнее. И теперь, когда я затащил Николаса и Скотта в «Хроники», дела точно пойдут как по смазке! (Само как-то родилось.)

Черт, а пописать-то мне все еще надо. Дотерплю до дома: этим туалетом я точно в жизни больше пользоваться не буду.

10 октября

Сегодня я отвертелся от наказания. Что ж, не в первый раз и не в последний.

Я сидел на уроке правоведения, и учитель спросил:

– Кто-нибудь знает, администрацию какого президента называли «Камелот»?

– Клинтона? – спросил сидящий рядом со мной Джастин Уокер.

– Нет, у Клинтона был «Трахолот», – заявил я и истерически расхохотался над собственной шуткой.

Позвольте объяснить, почему все закончилось плохо. Во-первых, кроме учителя права, никто мою шутку не понял. Во-вторых, преподает он право, а значит, чувства юмора у него нет.

– Подойдите ко мне после урока, мистер Филлипс, – сказал он.

После того как учитель закончил читать лекцию о важности разделения властей и пошутил полдюжины несмешных шуток, пытаясь подружиться с подростками и тем самым оправдать собственное существование, я подошел к его столу.

– Ну? – спросил я. Можно было бы и повежливее, согласен.

– Вы считаете, что ваша шутка была уместна, мистер Филлипс? – спросил он.

– Нет, – сказал я. – Скорее, она оказалась бы к месту на уроке истории Америки. – Нет, все еще никакого чувства юмора.

– Мистер Филлипс, сколько можно вам говорить, что подобные выпады совершенно недопустимы… – продолжил он, но я перестал слушать.

– Слушайте, вы сами посадили ко мне Джастина Уокера, – сказал я. – С начальной школы учителя поступают так со мной, и я не жалуюсь. Все почему-то думают, что, если смешать идиотов с хорошистами, интеллект волшебным образом передастся идиотам по воздуху, только вот я почему-то каждый день чувствую, как очки IQ буквально высыпаются у меня самого из головы.

– И к чему вы ведете? – спросил он.

– Я веду к тому, что, если уж система образования прежде всего посвящена детям, которых стоило бы оставить на обочине, для учеников вроде меня тоже нужны какие-нибудь поблажки! – объяснил я. – Каждый учится по-своему, ну а мне в этом помогают бестактность и сарказм.

– Мистер Филлипс. – Он вздохнул и потер глаза. Если этот парень раньше времени уйдет на пенсию, возможно, виноват буду я.

– Ну вот как моя шутка может быть хуже вашей, в которой вы сравнили три ветви власти с комедийной группой «Три балбеса»? – спросил я. – У моей шутки есть хоть какая-то реальная историческая база.

– Да иди уже, Карсон, – сказал он и отмахнулся от меня.

Я полагал, что моя вечная битва с миром продолжится на уроке английского, но в классе обнаружил на своем столе записку. На листочке в форме сердца было нацарапано:

«Привет, умняшка, у меня новости из Северо-Западного. Приходи ко мне в кабинет, когда сможешь. Целую-обнимаю, мисс Шарптон».

Разумеется, я тут же побежал к ней – даже учителя английского не предупредил. Решил, что незачем: готов спорить, он не расскажет о «Гамлете» ничего, чего о нем не успели узнать за последние четыреста лет.

Я ворвался в кабинет мисс Шарптон. Волновался так, будто ждал результатов теста на беременность.

– Новости из Северо-Западного?! – крикнул я.

Мисс Шарптон буквально выпала из кресла.