Департамент нераскрытых дел (сборник) - Рой Викерс (1950)

– И в гостиной тоже, полагаю, – заметил коронер, а сержант полистал свой блокнот. – Не беспокойтесь, сержант: по этому вопросу от вас не требуется показаний под присягой. Насколько я понимаю, пудра к делу не относится.

Показания Эми Фентон также вошли в тщательно продуманную предысторию «несчастного случая». Покойная показала свидетельнице револьвер в понедельник вечером, заявив, что намерена припугнуть мистера Банстеда его же оружием, если тот откажется подписать чек.

Свидетельство Эми стало краеугольным камнем здания, возведенного Банстедом за долгие месяцы кропотливых исследовательских трудов, но не успел он мысленно поздравить себя с победой, как все тот же дотошный присяжный пожелал задать новый вопрос:

– А что происходило в четверг утром, мисс Фентон? Покойная упоминала, что собирается пригрозить мистеру Банстеду револьвером, когда от него пришло письмо с отказом?

– Нет, мне она этого не говорила. – Тон мисс Фентон стал враждебным. – Я не видела ее утром в четверг. У меня разболелась голова, и я поднялась только после полудня.

За отсутствием иных разумных объяснений присяжные вынесли решение, что смерть мисс Чагфорд наступила в результате несчастного случая, однако к Банстеду отнеслись с неприязнью: уж больно легко ему удалось выкрутиться. Столь явная, поистине возмутительная невиновность невольно вызывала смутные подозрения, что дело здесь нечисто. Жюри ограничилось тем, что вынесло частное определение, в котором высказало порицание Банстеду за небрежное обращение с огнестрельным оружием, ибо тот хранил заряженный револьвер в открытом ящике стола, пренебрегая необходимыми мерами безопасности.

На следующий день после дознания Банстед как раз собирался отправиться в контору, когда неожиданно пришла Мод.

– Я сожалею, что тебе пришлось пройти через такое ужасное испытание, Джеральд. Думаю, в случившемся есть доля и моей вины.

Это было самое чопорное извинение, какое только мог вообразить себе Банстед, но показалось ему райской музыкой. После краткого обмена вежливыми фразами, позволившего обоим сохранить лицо, Мод приняла предложение мужа вернуться домой и заметила:

– Будет лучше, если мы не станем продавать дом и переезжать, а то люди могут подумать, что ты бежишь от наказания.

Глава 6

К тому времени как летние каникулы Родерика подошли к концу, жизнь Банстеда вернулась в прежнее русло. Он больше не думал ни об убийстве, ни о женщине, пробудившей в нем те темные чувства, которые теперь перегорели.

Мод наняла новых слуг, и все пошло привычным заведенным порядком, так четко отлаженным, что Банстед следовал ему не задумываясь и едва ли подозревал о его существовании. На Рождество в доме собрались родственники Мод и школьные друзья Родерика, но через неделю после Пасхи прошлое напомнило о себе, и не Банстеду, а Мод.

Миссис Банстед никак не могла оправиться после простуды и вот уже несколько дней завтракала в постели. Разбирая утреннюю почту, она увидела письмо с почтовым штемпелем Паддингтона, полное чудовищных грамматических ошибок.

«Здравствуйте, сэр! Пишу вам, потому как та дама…»

Мод схватила конверт. Автор послания не воспользовался обращением «эсквайр», как обычно поступают слуги. Буквы с затейливыми завитушками сбили Мод с толку, и она вскрыла письмо, адресованное Джеральду, ошибочно приняв слово «мистер» за «миссис», но поняв ошибку, тем не менее прочитала письмо до конца.