Давший клятву - Брендон Сандерсон (2017)

– Ненавижу, – продолжил Сах, – чувствовать себя ребенком. – Он начал заново привязывать головку к топорищу, на этот раз туже. – Ненавижу, когда мне все время сообщают то, что я и так должен знать. Больше всего я ненавижу то, что твоя помощь мне нужна. Мы сбежали. Мы спаслись. И что? Появляешься ты и начинаешь объяснять, что нам делать? Мы опять следуем приказам алети.

Каладин молчал.

– Тот желтый спрен ничем не лучше, – продолжил ворчать Сах. – Спешите. Не останавливайтесь. Она говорит нам, что мы свободны, и миг спустя отчитывает за то, что недостаточно быстро повинуемся.

Они были удивлены тем, что Каладин не видит спрена. Они также упомянули о звуках, которые слышали, – далеких ритмах, почти музыке.

– «Свобода» – странное слово, Сах, – негромко заметил Каладин, присаживаясь рядом. – На протяжении последних месяцев я был, наверное, более свободным, чем на протяжении всей жизни, не считая детства. Хочешь знать, что я делал с этой свободой? Сидел на одном месте, служил новому великому владыке. Я спрашиваю себя, не дураки ли те, кто пользуется веревочными путами, – ведь обычаи, общество и привычки все равно связывают нас всех по рукам и ногам.

– У меня нет обычаев, – буркнул Сах. – И общества нет. Но все равно «свободы» у меня столько же, сколько у древесного листа. Когда меня сбрасывает дерево, я лечу вместе с ветром и притворяюсь хозяином собственной судьбы.

– Это было почти поэтично.

– Понятия не имею, о чем ты. – Паршун крепче затянул последний узел и подал ему новый топор. Каладин с размаху опустил его на бревно рядом с собой.

– Лучше.

– Человек, тебя это не беспокоит? Одно дело – учить нас, как готовить лепешки. Давать нам оружие – совсем другое.

– Топор – инструмент, не оружие.

– Возможно, – согласился Сах, – но с его помощью я в конце концов сделаю копье.

– Ты ведешь себя так, словно битва неизбежна.

Сах рассмеялся:

– А ты так не думаешь?

– У вас есть выбор.

– Сказал человек с клеймом раба на лбу. Если они способны так поступить со своим собратом, какие зверства ожидают банду воров-паршунов?

– Сах, война вовсе не неизбежна. Вы не обязаны сражаться с людьми.

– Возможно. Но дай-ка я спрошу тебя вот о чем. – Паршун положил топор поперек колен. – Учитывая то, как они со мной поступили, отчего бы мне с ними не сразиться?

Каладин не смог подобрать ни единого возражения. Он вспомнил собственное рабство: отчаяние, бессилие, гнев. Его отметили знаком «шаш», потому что сочли опасным. Потому что он давал сдачи.

Как он смеет требовать, чтобы этот мужчина поступил по-другому?

– Они захотят снова сделать нас рабами, – продолжил Сах, взяв топор и начиная рубить бревно, снимая с него грубую кору, как научил Каладин, чтобы сделать из нее трут. – Мы потерянные деньги, мы опасный прецедент. Твои соплеменники потратят целое состояние, чтобы узнать, что изменилось и вернуло нам разум, и они разыщут способ все исправить. У меня отнимут рассудок, и я снова буду таскать воду.

– Может… может, мы сумеем убедить их поступить по-другому. Я знаю хороших людей среди светлоглазых алети. Если мы с ними поговорим, покажем, что вы можете говорить и мыслить – что вы такие же, как обычные люди, – они прислушаются. Они согласятся дать вам свободу. Так алети поступили с вашими сородичами на Расколотых равнинах, когда впервые с ними повстречались.

Сах опустил топорик, и от бревна отлетела щепка.

– И поэтому мы сейчас можем быть свободны? Потому что ведем себя как вы? А когда были другими, заслуживали рабства? Нет ничего плохого в том, чтобы владеть нами, когда мы не можем отплатить, но не теперь – потому что мы можем разговаривать?

– Ну, я имел в виду…