World Of Warcraft: Перед бурей - Кристи Голден (2018)

– Волею судьбы и милостью Света, – с печальной улыбкой ответила она. – Когда-нибудь расскажу. Просто все это еще… еще так свежо в памяти. И не только бегство и долгий путь, а… Понимаешь, я потеряла тех, кого любила.

– Понимаю, – кивнул Андуин. – Отца… и брата.

История эта была горькой, до жути кровавой. Полученный Артасом меч Ледяная Скорбь исказил его душу, а нашептывания Короля-лича шаг за шагом увели прочь с пути Света, и Артас, превратившийся в рыцаря смерти, не просто обратил жителей Лордерона в чудовищ. Воспользовавшись церемонией встречи, он убил своего отца, Теренаса, прямо на королевском троне.

Внезапно Андуин с замиранием сердца понял, что Калия Менетил, вполне возможно – да что там «возможно», наверняка! – присутствовала при этом убийстве. Какое чудо, что ей удалось спастись!

– Не только их, – сказала Калия, – но и других, кого я любила не меньше.

Король Штормграда изумленно поднял брови. Неужели у нее была и собственная семья?

– Понимаю. Прости, если я причинил тебе боль.

Андуин закусил губу, раздумывая, стоит ли продолжать. Словно почувствовав его затруднения, Калия слегка расправила плечи и устало улыбнулась.

– Не стесняйся. Спрашивай обо всем, что требуется. Всех ответов не обещаю, но на что смогу – отвечу.

– Должно быть, твой опыт встреч с нежитью просто ужасен, – тихо сказал Андуин. – Как же вышло, что вы с архиепископом настолько близки?

Калия несколько расслабилась и улыбнулась старому другу.

– Он помог спасти меня, – объяснила она. – А еще я его, понимаешь ли, вспомнила. Увидеть среди всего этого ужаса, в постоянном бегстве от множества тех, кого я любила, лишенных воли и разума, лицо того, кто остается самим собой… это было… – Она покачала головой, словно переживая те давние ощущения заново. – Казалось, сама надежда сделалась мечом, пронзившим меня насквозь. Но вместо того, чтоб ранить, она помогла пройти сквозь потрясение и боль туда, где я обрету исцеление. Так что для меня Отрекшиеся не были чудовищами. Они оказались друзьями. Вот Плеть, неуклюжие, спотыкавшиеся на каждом шагу твари с лицами покойных друзей, – те действительно стали чудовищами.

Похоже, Фаол был искренне тронут ее словами, и Андуин задумался, слышал ли он все это раньше. Взяв Калию за руку, архиепископ нежно погладил здоровую человеческую кожу иссохшими мертвыми пальцами.

– Дитя мое, – сказал он. – Дорогое мое дитя. Я был так счастлив, увидев тебя живой.

Голос его звучал хрипло, словно он едва сдерживал слезы. Но могут ли Отрекшиеся плакать? Об этом Андуин не имел ни малейшего представления. Как многого он о них еще не знает! А вот решение прийти к Фаолу и Калии оказалось исключительно верным. В этом можно было не сомневаться.

– Я бы хотел кое-что предпринять, – заговорил он. – И в этом мне понадобится ваша помощь.

– Безусловно. Все, что в наших силах, – ответил Фаол.

– Ужасная война подошла к концу. В ней пострадали и Орда, и Альянс. Погибли десятки тысяч, в том числе – Вол’джин и мой отец. И вот мы узнаем, что наш собственный мир на краю гибели, и все – из-за драгоценного вещества, которому я, находясь в здравом уме, не могу позволить попасть во вражеские руки. О нем, несомненно, известно гоблинам, и Сильвана, возможно, уже прикидывает, как применить его против нас. Но этого еще не произошло. И у нас есть возможность объединиться – воистину объединиться и взяться за дело в крупном масштабе, подобно Служителям Земли и Кругу Кенария. Подобно нашему храму.

Оба слушали, не перебивая. Не насмехались над его страстным стремлением к миру, как Седогрив, не взирали со скептическим состраданием, как Валира. Воодушевленный, Андуин продолжал:

– Либо Сильвана, либо другие фракции уже принялись убивать тех, кто не сделал им ничего дурного, но лишь хотел осмотреть нанесенную миру рану. У меня есть мысль, как можно положить этому конец. Но воплотить ее в жизнь напрямую я не могу. Пока не могу.