Нет, готовкой он не занимался (что объясняло, отчего хижина до сих пор цела), просто разогрел похлебку из омаров, приготовленную Саффи на обед, да нарезал хлеба. Если молча, под мерный рокот волн. Все это время Саффи лихорадочно думала, и вовсе не об азерите, хоть тот и пытался тихонько прокрасться в ее раздумья.

– Гриззек, – заговорила она.

– А?

– Когда я только появилась здесь, ты назвал меня домашним прозвищем.

По крайней мере, одним из них: за то недолгое время, пока все было прекрасно, таких домашних прозвищ у Саффи сменилось несколько.

Можно сказать, их брак оказался так же короток, как и они сами. Поначалу они были партнерами и вместе занимались исследованиями, и дело шло, как по маслу, но вот – хватило же им ума влюбиться друг в друга! Первый месяц был великолепен – просто образец истории о великой любви. А потом все рассыпалось, развалилось на части, подобно одному из негодных, кое-как сконструированных изобретений Гриззека. Внезапно все, что бы ни делал один, начало невыносимо раздражать другого. Много разного было сломано, много тарелок разбито, а как-то раз Саффи заорала на мужа так громко, что начисто лишилась голоса. Ужасный был день! Гриззек дразнился совершенно безнаказанно, а она не могла даже ответить, как следует!

Но нынешнему сотрудничеству отчего-то не мешали никакие былые размолвки. Работали слаженно, друг к другу прислушивались – вот оно, настоящее партнерство! Как ни противно было признавать, но эту пару недель работалось с Гриззеком хорошо. Можно сказать, чудесно. Что, само по себе, было почти так же невероятно, как и незнакомый материал, над которым трудились Саффи с бывшим мужем.

Гриззек шмыгнул носом и откашлялся.

– Ага, – сказал он. – Похоже, я назвал тебя Тыковкой. Ну что ж, извини.

Саффи глотнула вина и поразмыслила еще немного.

– А хорошо все шло эти пару недель.

– Да, это точно.

– Совсем как в старые времена, – с опаской продолжала она.

– И я так подумал, – тихо согласился он.

Саффи хотелось задать целую тысячу вопросов. «Ты по мне все еще скучаешь? Как думаешь, отчего мы больше не злимся друг на друга? Уж не влияет ли на наши чувства азерит? Или у нас все в порядке только когда мы работаем? Не будет ли ошибкой попробовать снова?»

Но вместо этого она сказала:

– Этот азерит… он просто изумителен. Он мог бы помочь многим и многим.

– Ты же гений, Саффи. Подлинный гений. Ты с ним такое сделаешь…

– И ты, Гриззи, – с энтузиазмом подхватила Саффи. – Твои роботы, и пусковые установки, и маленькие, одноместные воздушные корабли… азерит ведь и тут пригодится!

– Думаешь?

– Уверена!

– Саффи, да мы с тобой… вдвоем мы с тобой на весь мир прогремим! На весь мир, до самых небес!

Сердце в груди застучало быстро-быстро, точно кроличье. Протянув над столом руку, Сафронетта Драндульс почувствовала мозолистую зеленую лапищу, сомкнувшуюся на ней – мягко, бережно, будто в мире нет ничего дороже.

Саффи улыбнулась.

В паузах меж поцелуев и ласк воссоединившиеся супруги и коллеги провернули потрясающее множество работы. Они мешали азерит с различными металлами и даже использовали, как краску. Делали кольца, подвески, браслеты, серьги. Сделали и броню. Красотой изделие гоблинской работы не блистало, но красоты от нее и не требовалось. Зато броня выдержала бомбардировку из переделанной «Вспышки молнии 3000» в течение трех минут кряду. И – никаких повреждений, только металл слегка начал плавиться.

И азерита на все это потребовалось совсем немного.

Затем Саффи решила полностью переквалифицироваться в алхимика и начала эксперименты с зельями. Одна-единственная капля – и гладкая зеленая лысина Гриззека покрылась роскошной, густой, блестящей черной гривой до самой спины.

– А-а!!! – заорал он. – Состриги! Состриги сейчас же!