Идеи Анаксимандра, равно как и все представления досократиков и последующих греческих философов, основывались исключительно на интуиции и силе аргументации, а значит, никак не были связаны с понятием экспериментального подтверждения. Тем не менее они полны потрясающей интеллектуальной смелости и воображения. Греки были далеко не первыми, кто задался вопросом о происхождении космоса или природе реальности. Но в отличие от своих предшественников они дали людям новую систему существования, в которой свобода задавать подобные вопросы являлась неотъемлемым правом человека и единственным путем к интеллектуальной независимости и личному счастью.[18] Лукреций писал в своей знаменитой поэме «О природе вещей» (50 год до н. э.), посвященной философии атомистов-досократиков Левкиппа и Демокрита:

Значит, изгнать этот страх из души и потемки рассеять

Должны не солнца лучи и не света сиянье дневного,

Но природа сама своим видом и внутренним строем.

За основание тут мы берем положенье такое:

Из ничего не творится ничто по божественной воле.

И оттого только страх всех смертных объемлет, что много

Видят явлений они на земле и на небе нередко,

Коих причины никак усмотреть и понять не умеют

И полагают, что все это божьим веленьем творится.

Если же будем мы знать, что ничто не способно возникнуть

Из ничего, то тогда мы гораздо яснее увидим

Наших заданий предмет: и откуда являются вещи,

И каким образом все происходит без помощи свыше.[19]

Эти строки можно считать самым ярким произведением в защиту атеизма, когда-либо написанным в истории человечества.

Четкое разделение между верой и рациональным подходом к пониманию мира, за которое ратовал Лукреций, не было широко распространено в античном мире. Наоборот, для многих досократиков, а также, очевидно, для живших после них Платона и Аристотеля между этими двумя аспектами существовала связь. Вселенная имела смысл только в присутствии божества. Из всех досократических школ наиболее активно эту идею поддерживали пифагорейцы – секта мистиков, полагавших, что суть Природы зашифрована в комбинациях (сочетаниях) цифр. Центр пифагорейства располагался на юге Италии, то есть географически был удален от западной Турции – места действия ионийцев. Пифагорейцы верили, что путь к просвещению лежит через понимание математики и геометрии – инструментов, которые Божественный Архитектор использовал для строительства всего космоса.

Согласно трудам Филолая Кротонского, выдающегося последователя Пифагора, жившего около 470 – после 400 года до н. э., сердцем космоса являлись не Земля и не Солнце, но «центральный огонь» – дворец Зевса. Это смещение Земли с центральных позиций, произошедшее задолго до Коперника, обосновывалось теологическими аргументами – ведь только Бог мог занимать подобное место посреди творения. Как писал Аристотель в своем труде «О небе», «большинство считает, что [Земля] находится в центре <…>. Италийские же философы, известные как пифагорейцы, держатся противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля – одна из звезд – движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и ночи».[20] Эта выдающаяся идея могла иметь влияние на более поздних мыслителей, также не ставивших Землю в центр Вселенной, к примеру на Аристарха Самосского, жившего в 280 году до н. э., или на знаменитого ученого XVI века Николая Коперника. Коперник сам пишет об этом в своей работе «О вращении небесных сфер»:

Сначала нашел я у Цицерона, что Гикет высказывал мнение о движении Земли, затем я встретил у Плутарха, что этого взгляда держались и некоторые другие. Чтобы это было всем ясно, я решил привести здесь слова Плутарха: «Другие считают Землю неподвижной, но пифагореец Филолай считал, что она вращается вокруг центрального огня по косому кругу, как Солнце и Луна». Побуждаемый этим, я тоже начал размышлять относительно подвижности Земли.[21]