Дорогами тьмы - Филиппа Грегори (2012)

– Да-да, – согласился Фрейзе. – Но мы-то продавали землю чужаку. Заключи мы сделку с кем-нибудь из своих, никаких бы затруднений не возникло – все прекрасно знали, что такое Зеленое поле у ручья. Но чужаку потребовалась его площадь.

– Первыми эту формулу рассчитали греки, – сказала Ишрак. – Однако знание это было утеряно до тех пор, пока арабские философы не перевели труды греческих ученых. В мавританских университетах Испании мне все это преподавали. А где ты выучился считать площадь, Лука?

– Когда я стал послушником Ордена Тьмы, меня отправили учиться, – сухо пояснил Лука. – Образование мое длилось не один месяц, и я узнал много нового.

– Но что творилось там, на площади? – нетерпеливо прервал их брат Пьетро. – Какое мнение сложилось у тебя о танцорах, расследователь? Можно ли исцелить их, загадывая задачки наподобие той, что задал тебе Фрейзе? Можно ли отвлечь их от танцев? Что мне написать в отчете?

Брат Пьетро достал небольшой переносной письменный столик и приготовил чернильницу. Дождавшись, когда Лука, Фрейзе и дамы рассядутся по местам за обеденным, в пивных разводах, столом, он расстелил лист бумаги и обмакнул в чернила кончик гусиного пера.

– Поведай мне все, пока случившееся свежо в твоей памяти. Похоже это на одержимость бесами?

– Не знаю, – медленно произнес Лука. – Вроде похоже, но однозначно это утверждать я не могу. Все они – бедняки на грани отчаяния, никто не хочет возвращаться домой, где с ним творят ужасные вещи, но я не заметил никаких признаков отравления или укусов паука – ничего, что объяснило бы поразившее их безумие.

Лука посмотрел на Фрейзе, ища у того поддержки:

– Я ведь никаких укусов, ничего подобного ни у кого не обнаружил? Да и сами они не упоминали ни о бешеных собаках, ни о чем-то подобном.

Фрейзе согласно кивнул.

– Истории их жизней различны, – продолжал Лука, – если не считать безысходности их существования и неодолимого желания танцевать. Такое впечатление, что они готовы умереть танцуя.

– Первая женщина сказала, – добавил Фрейзе, – что мечтает танцевать до самой смерти. А другая девчушка, что хочет танцевать, как богиня.

– Они словно в трансе, – раздумчиво произнес Лука. – Мы уже такое видели, в аббатстве.

– Белладонна? – вскрикнула Изольда. – Но как такое возможно? Все они из разных деревень! Белладонна растет не везде, они не могли одурманиться одной и той же травой.

– Может, источник дурмана – река? – предположил Лука. – Если все они прибыли из деревень, расположенных вдоль берега, то… Но, с другой стороны, почему недуг поразил только избранных, а не всех жителей?

– Ты заметил какие-нибудь знаки? – спросил брат Пьетро. Не отрывая пера от бумаги, он усердно конспектировал каждое слово. – Знаки одержимости?

Ишрак изумленно приподняла брови:

– Похоже, ты не сомневаешься в том, что они одержимы демонами. Ты и вправду в это веришь?

– О, если б видела ты, что видел я, ты бы не задавала подобных вопросов, – воскликнул писарь. – Я видел людей, одержимых бесами, я видел бесов, изгнанных из людей. То, что ты чего-то не видела, еще не означает, что этого не существует.

– Я не спорю, – согласилась Ишрак. – Но с той же вероятностью это может оказаться и не одержимостью.

– Не было никаких знаков, – задумчиво отозвался Лука. – По крайней мере, я их не видел. А ты, Фрейзе?

– Ничегошеньки подобного. Я видел одно: все они валились с ног от усталости и глаза у них были, как у рыб.

Перо клирика зависло в воздухе. Брат Пьетро кротко вздохнул: порой непросто разобрать, что Фрейзе имеет в виду. Он ведь неученый, что с него взять.

– Глаза как у рыб? – переспросил Пьетро. – Что ты имеешь в виду?

– Он прав, прав, – встрепенулся Лука. – Глаза у них мертвые, замороженные: ни проблеска мысли, ни искры интереса, жизни.

Рассеянным взглядом он скользнул по сосредоточенному лицу Ишрак.