Страсть Клеопатры - Энн Райс, Кристофер Райс (2017)

В последующие годы он выяснил, в какой мере солнечный свет может влиять на него и поддерживать его силы. И до какой степени он может ограждать себя от жизненной силы земного светила, погружаясь в сон, близкий к состоянию смерти; сон, в котором его тело усыхает и чахнет. Естественного света, непосредственно от солнца или отраженного от ночного неба, хватало, чтобы поддерживать его жизнь. Глубокий сон наступал только тогда, когда он полностью ограждал себя от любого источника освещения на несколько дней.

Это он и сделал две тысячи лет тому назад, когда его отказ дать Клеопатре эликсир для Марка Антония привел к ее самоубийству, и Египет попал под власть Рима.

Думать об этом сейчас было мучительно, но отныне так будет всегда.

Тяжело было вспоминать, как она преследовала его, когда они обнаружили тело Марка Антония, покончившего с собой. Как она умоляла воскресить Марка Антония из мертвых, взывая к нему, Рамзесу. Настаивала, что только он может сделать это с помощью своего драгоценного секретного эликсира.

А он дал ей пощечину! Он ударил ее за одну только мысль использовать эликсир для подобных целей. И по иронии судьбы (подумать только!) через две тысячи лет он применил волшебное зелье именно при таких же обстоятельствах, правда, для останков не Марка Антония, а ее собственных.

Теперь, когда его поступок в Каире привел к угрозе, от которой, возможно, им всем не уйти никогда, не обернется ли прежняя любовь Клеопатры к нему злом и ненавистью?

Джулия, почувствовав его внутренние страдания, подошла к нему и нежно положила руку на его плечо.

– Ты считаешь, что за распродажей этих сокровищ стоит Клеопатра, которая за вырученные деньги купила молчание всех тех в больнице, кто мог ее запомнить? – спросила Джулия.

– А также всех тех, кто мог вспомнить, сколь быстро она выздоровела, – вмешался Самир. – Но как знать, нужны ли вообще такие предосторожности? Кто поверит сказкам о ее чудесном исцелении?

– Есть ли у нас причины полагать, что она снова кого-то предала смерти? – продолжала Джулия.

– Нет, вовсе нет, – ответил Самир. – Однако мы точно знаем, что она очень энергична, раз проехала через весь Египет. И что она не одна.

– Нам известно и еще кое-что, – заметил Рамзес.

– Что же это, дорогой? – спросила Джулия.

– Мы определенно знаем, что, если она снова решится на убийство, нам мало что удастся сделать, чтобы ее остановить.

Увидев, как помрачнели лица его компаньонов, он пожалел, что сказал это. Но это была правда. Суровая, неотвратимая правда, которую им следовало знать.

Когда же он набрался мужества, чтобы взглянуть на Джулию, в глазах ее не было страха, а лишь сочувствие и тревога. Тревога за него. Это поразило его.

– Я не хочу, чтобы ты понапрасну корил себя за это, Рамзес.

– Сейчас я вас покину, – тихо сказал Самир. – Мои люди потеряли ее в Александрии, но, возможно, им удастся найти ее снова. Если хотите, я могу организовать проверку всех кораблей, прибывающих в Англию из Порт-Саида. Дайте мне знать, каким будет ваше решение, мой повелитель, и я все исполню.

– Нет, Самир, – возразила Джулия. – Вы не должны уходить так скоро. Побудьте с нами. Отдохните. Поешьте что-нибудь. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили комнату.

– Нет, но я вам благодарен за заботу, – ответил Самир. – Я остановился у своего давнишнего знакомого по Британскому музею. Утром я вернусь в Лондон убедиться, что в вашем доме вы будете в полной безопасности.

– В безопасности? – удивилась Джулия. – Разумеется, там безопасно.

– Конечно. Но сердце мое успокоится только тогда, когда я проверю это лично. Как успокоилось оно сегодня вечером, когда я увидел вас в «Максиме», таких красивых и полных жизни.

Он поднялся и взял Джулию за обе руки, а та поцеловала его в щеку.