Гробница судьбы - Том Харпер (2010)

Минуло три года с тех пор, как я пересек море, выворачивая наизнанку желудок, когда нас трепал шторм. Я поступил на службу в качестве оруженосца при дворе Ги де Отфорта. Он кузен моего дяди. Дядя послал меня сюда, чтобы я научился навыкам рыцаря. Нас здесь с полдюжины, одни из Англии, другие из Нормандии. На мой взгляд, Ги хороший человек, но ему до нас мало дела. Нас собрали вместе, словно помет щенков, чтобы мы рычали и кусали друг друга, пока каждый не найдет свое место.

Мне здесь плохо. Когда я приехал, другие ребята сразу принялись дразнить меня за мой акцент и тонзуру. Они называли меня «монахом» и «валлийцем», крали мою еду и бросали мою одежду в отхожее место. Первые несколько месяцев я часто плакал, но потом научился скрывать свои чувства. Теперь, даже если я наг, у меня есть доспехи.

История норманнов была известна мне еще до моего приезда сюда: как они, подобно чуме, покоряли все, что попадалось им на пути. Сначала свое собственное герцогство, затем Сицилию, Англию, Антиохию. Теперь я понимаю, почему. Нормандия – отнюдь не тихое, безопасное место: все их королевство представляет собой сплошной передний край боевых действий – с бретонцами на западе, с анжуйцами и пуатевинцами на юге, с французами на востоке и с фламандцами на севере. Владения Отфорта находятся на севере, в особенно неспокойной области, на границе с Фландрией. Это край суровых людей. Ги де Отфорт – коренастый мужчина с грудью колесом, кремень, выступающий над поверхностью известняковой нормандской земли. Он легко вспыхивает, если его задеть.

Мажордома при дворе Ги зовут Горнемант. Его герб представляет собой щит, разделенный на четыре части, все разных цветов. Он похож на облачение шута, и мы так и зовем его владельца. По иронии судьбы, это мрачный, жестокий человек, который никогда не улыбается. У него седая борода цвета стали и жесткий взгляд. Вместе с герцогом Робертом и Армией Бога он участвовал в крестовом походе и был свидетелем падения Иерусалима. Мы часто просим его рассказать нам об этом, но он никогда не соглашается. Его лицо суровеет, и он начинает моргать, как будто песчинка палестинской пустыни все еще находится в его глазу.

Горнемант отвечает за наше обучение. Изо дня в день он показывает нам, когда следует натягивать поводья и когда нужно пришпоривать коня; как держать щит, чтобы он покоился на конской шее, и как метать копье, чтобы оно не отскакивало от противника. Он наблюдает за нашими тренировками по фехтованию на деревянных мечах и показывает нам, как мы должны обращаться с настоящим оружием: этот удар едва оцарапает руку противника, этот проткнет его насквозь или снесет ему голову. Изредка он позволяет нам скакать галопом по фруктовому саду и поражать копьями подвешенные к яблоням пузыри или взбираться по ветвям на деревья и прыгать на пробегающего внизу коня. Это мои любимые дни. В остальное время мы тренируемся друг на друге. Перед занятиями мы надеваем стеганую одежду, служащую нам доспехами.

Если бы все ограничивалось обучением владению оружием, моя жизнь была бы вполне сносной. Но на меня возложены и другие обязанности. Я должен одевать и раздевать моего господина Ги, подавать ему блюда за столом, резать для него мясо, наполнять кубок. К тому же мне приходится соперничать за выполнение этих обязанностей – все оруженосцы стремятся добиться этой привилегии, дабы привлечь к себе внимание господина. День начинается ранним утром, когда он просыпается, и заканчивается поздним вечером, когда Ги отходит ко сну. После этого еще нужно заниматься собственными делами – зашивать прорехи в стеганых доспехах, предварительно набивая их как можно большим количеством тряпок, в надежде на то, что завтра будет не так больно; стирать одежду, чистить решетку. Другие оруженосцы имеют собственных слуг, но дядя говорит, что у него нет денег на слуг для меня. В конце концов, ему приходится перестраивать замок моего отца. Думаю, он собирается построить его из камня.