Танго в стране карнавала - Кармен Майкл (2007)

Платформы были сказочные, чарующие. Экстравагантность, великолепие, избыточность абсолютно передавали дух Рио, его квинтэссенцию. Двадцать пять тысяч выступающих, сорок пять платформ, шесть королев, 1800 барабанщиков, 700 танцоров и танцовщиц, многие сотни тонн крашеного пенопласта, пластика и жести двигались перед нами на протяжении девяти часов. Это было торжество изобилия и роскоши. Мы видели пирамиду из ста обнаженных тел, расписанных синей краской, — они извивались, крутились, подвешенные на перекладинах. Перед нами проезжали гигантские орлы и необъятные ястребы; громадный извивающийся зеленый змей и двести танцоров, изображающих воду; египетские фараоны; сотня капитанов подводных лодок; стометровый чародей в синей мантии, держащий на руках младенца; будуар, наполненный парами, сливающимися в любовном экстазе; и огромного роста политик со спущенными брюками — не говоря о тысячах королей, королев, придворных, принцев, принцесс, маркизов, баронов и графов…

Это было безумно, дико и волшебно. Я была в полном восторге. Забыв обо всех своих проблемах, я вскакивала вместе со всеми, когда королевы танцевали самбу, затаивала дыхание, когда маэстро батареи барабанщиков поднимал свой магический жезл, и крутилась, когда крутились девушки-знаменосцы. Я была частью этого, отчаянно гордилась Бразилией и своим городом, Рио-де-Жанейро. Я забыла, что я австралийка, что скоро еду домой. Вообще, я опомнилась только, когда Шуша, белокожая королева в серебряном костюме кошки, с серебряными волосами, эффектно появившаяся на сине-белой ракете, заставила трибуны рыдать от восхищения и обожания.

— Кто это? — спросила я у Густаво, перекрикивая рев.

— Шуша, — прокричал он в ответ.

— Кто она? — Я решила, что это, наверное, какая-то местная богиня или другой религиозный персонаж.

— Она блондинка! — проорал Густаво.

— Что? — проорала я.

— Ведущая на детском ТВ, — пояснил Густаво, разводя руками. Обведя глазами заходящуюся от восторга толпу вокруг нас, он добавил: — Это очень простой народ, Кармен. Очень простой.

Прощались с Карнавалом трудно. Мы возвращались в Каса Амарела при ярком свете дня, проталкивались сквозь до сих пор не расходящиеся толпы, и на душе скребли кошки оттого, что все наконец закончилось. По обочинам тротуаров валялись горы брошенных костюмов, и люди копались в грудах ненужного поролона и металла, отыскивая драгоценные перья и пайетки. Пьяницы осыпали прохожих бранью, матери подгоняли дочек к автобусным очередям.

Проходя через Лапу, я увидела Марию, сидящую, привалившись спиной к арке. Ее королевская мантия валялась рядом на земле, а корона забавно съехала на один глаз.

Наконец мы добрели до дома, и я буквально ввалилась в калитку. Мы без сил упали в шезлонги. Подоспел Фабио, еще навеселе, он играл на кавакинью, а Густаво отправился приготовить всем нам чаю. Когда я взяла в руки чашку с блюдцем, руки у меня тряслись, как у горькой пьянчужки. Начинался новый ослепительный жаркий день.

18

Прощай, Рио!

И что теперь мне делать без тебя?

Ты никогда не учила меня забывать.

Ты лишь учила желать,

Желать и желать.

— Каэтану Велозу,[80] «Ты никогда не учила меня забывать»

Мой год в Рио-де-Жанейро подошел к концу в мае 2004 года. Я получила уведомление банка, гласившее, что, по их мнению, с моим счетом производятся незаконные операции. Возмущенная, я попросила уточнить, что за незаконные операции они имеют в виду, и в результате вынуждена была признать, что не какой-то злоумышленник, а я сама несу ответственность за расходы на роскошные отели в Парати, шампань-холлы Ипанемы, одну или две короткие поездки в Сальвадор[81] на фестиваль Бонфим, а также прокат шикарных автомобилей в Копакабане. Год в Бразилии закончился.

Я уверяла Фабио, что через три месяца вернусь, и он грустно кивал: