Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник) - Джон Ле Карре (1968, 1990)

Стало быть, для рационального объяснения столь странного (а для немцев особо важного) исторического факта во главу угла следовало поставить прежде всего объективность. Для начала давайте разберемся вот в чем, и кулак вновь взметнулся вверх. Мы пережили двенадцать лет фашизма и уже тридцать пять лет антифашизма. А потому Карфельд не в силах понять, почему нацизм был уж настолько плох, что немцев должны вечно карать за него враждебностью к ним со стороны всего остального мира. Да, нацисты преследовали евреев, и это действительно скверно. Он хотел публично заявить свое мнение: да, это было очень плохо. Но разве мог он относиться иначе, например, к Оливеру Кромвелю за его обращение с ирландцами? Разве мог одобрить Соединенные Штаты за отношение к чернокожему населению, за геноцид против индейцев в прошлом, как и ныне против «желтой угрозы» в Юго-Восточной Азии? Точно так же обвинял он церковь за преследование еретиков, а британцев за бомбардировки Дрездена. Да, он осуждал Гитлера за то, что при нем делали с евреями, как и за заимствование опять-таки британского изобретения: впервые появившихся во время Англо-бурской войны концентрационных лагерей.

Прямо перед собой Тернер видел руку молодого детектива, запущенную куда-то в прорезь кожаного плаща, и снова услышал негромкое потрескивание рации. Он опять напряженно стал всматриваться в толпу, разглядывать балкон и проулки. Еще раз пробежал пристальным взглядом по дверным проемам и окнам, но не заметил ничего примечательного. Ничего, кроме охранников, размещенных вдоль крыш домов, и отрядов полиции, ожидавших приказов, сидя в серых автобусах. Ничего, кроме тысяч молчавших сейчас мужчин и женщин, застывших словно перед явившимся миру помазанником Божиим.

Давайте еще раз вспомним, предложил Карфельд, поскольку это поможет прийти к логическому и объективному решению стоящих перед нами вопросов, давайте вспомним то, что происходило после окончания войны.

После войны, растолковывал Карфельд, только к немцам относились как к преступникам, а за то, что немцы практиковали расизм, их детей и внуков тоже считали преступниками. Но поскольку союзники были людьми добрыми, порядочными людьми, они пошли на некоторые шаги для реабилитации немцев. В качестве особого одолжения. Они даже допустили нас в НАТО.

Слушатели поначалу даже оробели. Они не хотели вооружаться вновь. Слишком многие из них были по горло сыты войной. Карфельд сам из их числа: уроки, полученные под Сталинградом, кислотой разъедали сознание молодого тогда еще человека. Но союзники оказались не только добры к Германии, но и весьма решительно настроены. Германия должна создать армию, а британцы, американцы, французы будут командовать ею… И голландцы, и норвежцы… И португальцы. Словом, командовать германской армией сможет любой иностранный генерал, кому не лень. Немцы ведь побежденные!

– Да что там! Бундесвером уже верховодили генералы из Африки!

Некоторые – из числа тех, что стояли ближе к защитному кольцу мужчин в кожаных плащах прямо под помостом, – снова начали смеяться, но он тут же подавил их смех.

– Слушайте! – обратился он к ним. – Вы должны слушать, друзья мои! Это то, чего мы заслужили! Мы проиграли войну! Мы преследовали евреев! А потому мы не годимся в командиры! От нас ждут лишь расплаты, только денег! – Озлобленность толпы постепенно поумерилась. – Вот почему, – объяснил он, – именно мы содержим заодно и британскую армию. Только для этого нас впустили в НАТО.

– Алан!

– Я их заметил.

У аптеки были припаркованы два серых автобуса. Луч прожектора скользнул по их тусклым кузовам, но его сразу отвели в сторону. Окна выглядели совершенно черными, явно закрашенными изнутри.