Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник) - Джон Ле Карре (1968, 1990)

Вполне предсказуемо Тоби пришел в негодование:

– Послушай меня, Нед. Это, вообще говоря, совершенно невозможно. Прежде всего, я ведь нахожусь в Вене, понимаешь? Зальцбург – это как другое полушарие. И у меня по горло работы. Вена жужжит, как улей. Мне нужны дополнительные сотрудники, Нед. Тебе необходимо информировать об этом Берра. До него, похоже, не доходит, под каким давлением мы здесь трудимся. Дайте мне еще двух ребят в помощь, и мы срочно сделаем все, о чем ни попросите. Без проблем. А пока – извини.

Он попросил на выполнение задания неделю. Я дал ему три дня. Он заявил, что приложит все усилия, и мне пришлось поверить. Он рассказал о слухах про наш с Мейбл разрыв. Я опроверг сплетню.

Сколько я их помню, сотрудники службы наружного наблюдения лучше всего себя чувствовали, засев в обреченных на снос домах, удобно расположенных на маршрутах автобусов и неподалеку от аэропортов. Вот и Монти для своей штаб-квартиры подобрал совершенно немыслимого вида палаццо в эдвардианском стиле, находившееся в районе Баронс-Корта. Из отделанного кафелем вестибюля грандиозная каменная лестница изгибом поднималась через пять убогих этажей к увенчанному витражом куполу, обильно пропускавшему солнечный свет. Пока я взбирался вверх, двери повсюду то и дело открывались и снова захлопывались, как во французском фарсе, и странная команда Монти, находившаяся в разной степени готовности к выходу в люди, металась между раздевалками, кафетерием и комнатой для инструктажа, старательно отводя глаза от незнакомца. Наконец я оказался в мансарде, служившей прежде студией живописца. Где-то дальше четыре женщины парами играли в пинг-понг. Чуть ближе, стоя под душем, двое мужчин распевали «Иерусалим» на слова Блейка.

Я давненько не встречался с Монти, но ни минувшие годы, ни повышение до главы отдела наружного наблюдения нисколько не состарили его. Прибавилось немного седины в волосах, чуть глубже запали щеки. Монти никогда не отличала склонность к разговорчивости, и потому какое-то время мы просто сидели вместе и попивали чай.

– Значит, хочешь услышать о Фрюине, – вымолвил он наконец.

– Да, о Фрюине, – подтвердил я.

Уподобляясь опытному снайперу, Монти умел перед выполнением поставленной задачи находить место, где мог спокойно сосредоточиться.

– Фрюин – непростая цель, Нед. Он не совсем нормален. Хотя, конечно, в наши дни мы сами не понимаем, что такое норма. По крайней мере, не совсем понимаем. А случай Сирила особенный. О нем только и известно, что слухи да пересуды, и все. Хотя уже опросили почтальона, разносчика молока, соседей. То есть все по старой схеме. Ты даже не представляешь, как охотно любой начинает трепать языком с мойщиком окон. Или с телевизионным техником, собравшимся подключить кабель к антенне, но перепутавшим дома. Хотя мы и занимались твоим Сирилом всего два дня.

С Монти, когда он пускался в подобные речи, следовало уметь слушать и не подгонять, терпеливо выжидая.

– И две ночи, конечно, – добавил он. – Ночи тоже идут в счет. Сирил почти не спит, это точно. Все время на ногах. Шатается по дому. Мы наблюдали через окно. Да и чашек из-под чая у него в раковине к утру скапливается большое количество. А еще музыка. Одна соседка собирается подать на него жалобу. Никогда и не думала жаловаться раньше, но сейчас, видимо, сделает это. «Не знаю, что на него нашло, – говорит, – но Гендель на завтрак это одно, а Гендель в три часа ночи – совсем другое». Она думает, у него наступил тот самый период. Считает, будто у мужчин он проявляется в том же возрасте, как и у женщин. Но нам с тобой об этом ничего не известно, верно?

Я усмехнулся, снова выигрывая время.