Секретный паломник - Ле Карре Джон

И в наказание за несдержанность Бог отнял у него Марию. Однажды утром, когда его расковали и повели к реке, Марии не оказалось на месте, чтобы принять от него святое причастие. А во время вечерней лекции он заметил ее рядом с комиссаром, и, как ему показалось, ее голос звучал громче остальных, произносивших ответы на его вопросы, наполнившись незнакомой прежде уверенностью. С наступлением ночи он разглядел ее силуэт среди собравшихся у костра бойцов. Она выглядела равноправным членом их сообщества, деля с ними ужин как товарищ. На следующий день он вообще не увидел ее ни разу, как и днем позже.

– Мне хотелось умереть, – признался он.

А позже вечером, когда он в отчаянии ждал, недвижимо распростертый, чтобы охранник приковал к шесту ноги, к нему подошел молодой комиссар, и Мария в черной гимнастерке шагала рядом с ним.

– Значит, этот мужчина – твой отец? – спросил комиссар, приблизившись к Хансену.

Взгляд Марии ничего не выдал, но она явно напрягла память, чтобы дать правильный ответ.

– «Ангка»[15] – мой отец, – вымолвила она наконец. – «Ангка» стала отцом для всех угнетенных.

– «Ангка» – это партия, – объяснил Хансен, хотя я ни о чем не спрашивал. – На нее молились все «красные кхмеры». Для них в человеческой иерархии «Ангка» превратилась в подобие божества.

– Тогда кто же твоя мать? – задал ей вопрос комиссар.

– Моя мать «Ангка». У меня нет и не было другой матери.

– А кто же такой этот мужчина?

– Американский агент, – ответила Мария. – Он бросает бомбы на наши деревни. Убивает людей.

– Почему же он называет себя твоим отцом?

– Пытается обмануть нас и выдать себя за нашего товарища.

– Проверь оковы этого шпиона. Убедись в их прочности, – распорядился комиссар.

И Мария встала на колени у ног Хансена, причем в точности как он учил ее преклонять колени для молитвы. На мгновение ее рука подобно исцеляющей длани Христа легла поверх его покрытых гнойными язвами лодыжек.

– Ты можешь просунуть пальцы между цепью и его ногой? – спросил комиссар.

Даже в паническом состоянии Хансен инстинктивно проделал то, что делал всегда, оказавшись в оковах. Он до предела напряг мышцы лодыжек, в надежде дать им больше свободы после того, как сможет расслабить. Потом почувствовал, как ее пальцы проверяют цепь.

– Я могу просунуть только мизинец, – ответила она, приподняв пальчик, но встав так, чтобы своим телом заслонить ноги Хансена от комиссара.

– Ты можешь просунуть его легко или только с трудом?

– Мне это удается с большим трудом, – солгала она.

Наблюдая, как они удалялись, Хансен подметил еще одну встревожившую его деталь. Вместе с черной гимнастеркой Мария приобрела и своеобразную мягкую поступь типичного партизана из джунглей. И все равно впервые со дня своего пленения Хансену удалось хорошо выспаться даже в цепях. Она присоединилась к ним, чтобы обмануть, уверил он себя. Бог поможет им. Скоро они совершат побег.