Секретный паломник - Ле Карре Джон

– У него есть в театре постоянное место? Или он приобретает абонементы в ложу? Это просто для личного дела. Обычная деталь. Поскольку, как вы верно заметили, мы почти не располагаем сведениями о том, как он отдыхает, как проводит свободное время.

– Думаю, я уже дал вам понять, сквайр, что мы с оперой не созданы друг для друга. Запишите в деле просто, что он фанат оперы, и этим исчерпаете тему его свободного времени. Вот мой совет.

– Спасибо. Так и поступлю. – Я открыл новую страницу блокнота. – А были ли у него враги, о которых вам известно? – Мой карандаш завис над листком.

Горст стал заметно серьезнее. Пивные пары, видимо, слегка выветрились.

– Над Сирилом посмеиваются, признаюсь честно, капитан. Но он не принимает этого близко к сердцу. Потому нельзя сказать, чтобы кто-то его невзлюбил.

– Например, о нем никто не отзывается плохо?

– Не могу представить ни единой причины для плохого отзыва о Сириле Артуре Фрюине. Средний британский государственный служащий, как правило, человек замкнутый, но не злонамеренный. Сирил исполняет свой долг, как и все мы. У нас подобралась хорошая команда на борту. Не имел бы ничего против, если бы вы отметили и это в записях.

– Насколько мне известно, прошедшее Рождество он провел в Зальцбурге. Как и в предыдущие годы. Верно?

– Точно. Сирил всегда берет на Рождество отпуск. Едет в Зальцбург и слушает там музыку. И это, пожалуй, единственное время, когда он не пойдет на уступки никому в «Танке». Кое-кто из молодежи пытался жаловаться, но я запретил. «Сирил сторицей компенсирует вам свои отлучки другими способами, – сказал я им. – Сирил к тому же обладает некоторыми правами как опытный сотрудник. Если у него есть небольшая причуда и ему нравится ездить в Зальцбург ради музыки, так тому и быть».

– Уезжая, он оставляет адрес, по которому с ним можно связаться во время отпуска?

Этого Горст не знал, но по моей просьбе позвонил в отдел кадров министерства и все выяснил. Один и тот же отель четыре года подряд. И с Модряном он поддерживал связь тоже ровно четыре года, вспомнил я слова из письма. Четыре года в Зальцбурге, четыре года общения с Модряном при крайне уединенном образе жизни.

– У него есть лучший друг, если вы осведомлены об этом?

– У Сирила никогда в жизни не водилось друзей, шкипер, – ответил Горст с широким зевком. – По крайней мере никого, с кем он отправился бы в отпуск, это уж наверняка. Не лучше ли нам будет в следующий раз вместе пообедать? Говорят, у вас, парни, предусмотрены очень неплохие представительские расходы, чтобы иной раз себя побаловать.

– Он что-нибудь рассказывает о поездках в Зальцбург, когда возвращается? Весело ли ему было. Какую музыку слушал. Что-то в таком духе? – Благодаря влиянию Салли я, вероятно, имел теперь представление, как веселятся другие люди.

Снова ненадолго изобразив глубокую задумчивость, Горст помотал головой.

– Если Сирил и получал удовольствие, сквайр, то делал это в сугубо интимной атмосфере, – сказал он и в последний раз ухмыльнулся.

Такое веселье никак не соответствовало тому, что подразумевала моя Салли.

Из своего кабинета в отделе я заказал разговор по закрытой линии с Веной и побеседовал с Тоби Эстерхази, который, обладая редкостным талантом к выживанию, с недавних пор возглавил там нашу резидентуру.

– Мне нужно, чтобы ты перетряхнул для меня отель «Белая роза» в Зальцбурге, Тоби. Сирил Фрюин, подданный Великобритании. Останавливался там на каждое Рождество четыре последних года подряд. Мне нужно знать, когда он прибывал, долго ли жил, случалось ли ему оказываться в той же гостинице прежде, во что ему обходилось пребывание и чем он занимался. Заказы билетов на концерты, экскурсии, еду, женщин, мальчиков, праздничные мероприятия. Все, что удастся выяснить. Но работай осторожно, не привлекая внимания местных властей. Притворись частным детективом по делам о разводах или кем-то в том же роде.