Секретный паломник - Ле Карре Джон

Взять хотя бы весьма прискорбное дело, связанное с судьбой моего предшественника, капитан-лейтенанта Перри де Морнэя Липтона, кавалера ордена «За боевые заслуги», отставного офицера королевского военно-морского флота и в прежние времена одного из геройских внештатных агентов Джека Артура Ламли. Все десять лет до моего прибытия Липтон разыгрывал роль типичного для Гамбурга странного персонажа. Днем он вел себя как английский простачок с моноклем в глазу, слонялся по клубам для экспатриантов якобы для того, чтобы получить совет, куда ему лучше инвестировать сбережения. Но с наступлением ночи надевал шляпу сотрудника секретной службы и отправлялся на встречи с многочисленными шпионами, чтобы получить информацию и дать им инструкции. По крайней мере, так рассказывали о нем в центре.

Единственное, что с самого начала смутило меня и вызвало вопросы, было отсутствие положенной процедуры личной передачи дел между нами, но начальник отдела кадров объяснил это срочностью, с которой Липтона перевели в другое место. Позже им пришлось признать горькую правду. Липтон действительно отбыл в большой спешке, но не на смертельно опасное задание в медвежий угол России, а на юг Испании[6], где вместе с бывшим кавалерийским капралом по имени Кеннет купил себе дом. При этом он прихватил средства Цирка на общую сумму двести тысяч фунтов – в основном в виде золотых слитков и швейцарских франков, которые якобы годами выплачивал в виде вознаграждения отважным агентам, никогда не существовавшим в природе.

Недоверие, порожденное этим печальным событием, бросило тень подозрения на все операции, к каким приложил руку Липтон, включая и деятельность Брандта. Уж не стал ли Брандт подражать Липтону фиктивной активностью, ведя роскошный образ жизни на выделяемые для него секретные фонды, скармливая Лондону в ответ сфабрикованные сведения? И не тем же ли самым занимались его хваленые соратники, получавшие весьма щедрое жалованье?

А тут еще Белла. Была ли она частью схемы обмана? И не она ли размягчила Брандту мозги, лишив собственной воли? Не строил ли Брандт себе уютное гнездышко в знойной Испании, где собирался провести остаток жизни в обществе возлюбленной?

Сразу несколько экспертов из Цирка побывали в этой связи в моей маленькой конторе заместителя консула по вопросам судоходства. Первым прибыл чудаковатый человек, назвавшийся капитаном Пламом. Скрючившись в моей тесной комнатенке для ведения секретных переговоров, мы с ним проверили всю документацию «Маргаритки» относительно расходов на топливо, количества пройденных миль, сравнивая данные с опасными маршрутами, которыми, как утверждал Брандт, он следовал с экипажем вдоль балтийского побережья. Разумеется, бортовой журнал был заполнен, мягко говоря, небрежно, что вообще свойственно всем бортовым журналам. Но мы детально вникали в каждую цифру, сопоставляя с привезенными Пламом записями перехваченных сигналов по радио, с данными радаров и плавучих буев, отчетами о встречах с советскими патрульными пограничными катерами.

Неделей позже Плам вернулся в сопровождении отчаянного сквернослова из Манчестера, назвавшегося Роузом, служившего прежде полисменом в Малайе, но затем сумевшего завоевать в Цирке авторитет опытной ищейки. Роуз допрашивал меня так пристрастно, словно я сам был отъявленным мошенником. Но когда я уже готов был сорваться и наорать на него, обезоружил заявлением, что на основе имеющихся улик организацию Брандта нельзя подозревать в каких-либо предосудительных действиях.