Секретный паломник - Ле Карре Джон

Сообщение было передано кодом Хэйдона, лично резиденту в Гамбурге. Группа высадки с «Маргаритки» попала под массированный огонь с заранее подготовленных позиций, говорилось в послании. О судьбе катера ничего не было известно, как и о пассажирах. Зловещее предзнаменование для Антонса Дурбы, его спутника и, вероятно, для тех, кто должен был встречать их на берегу. Судьба эстонских патриотов оставалась неясной. С борта «Маргаритки» отчетливо различили ультрафиолетовые сигналы с пляжа, но только одну полную их серию, а потому предполагалось, что эстонскую группу схватили, как только они передали, что высадка возможна. Знакомая история, напоминавшая то, что происходило пять лет назад. Резервный передатчик в Таллине тоже не отзывался.

Я не должен был ни с кем делиться этой информаций, вернувшись в Лондон первым же утренним рейсом. Место в самолете уже было забронировано. Тоби Эстерхази встретит меня в Хитроу. Я набросал черновик ответа и передал своему сотруднику, который без лишних слов взялся за шифровку. Он знает, подумал я. Как он может не знать? Он же звонил мне на ферму и разговаривал с Беллой. Остальное прочитал на моем лице и, насколько я понимал, запах тоже почувствовал.

На этот раз благовония в кабинете Хэйдона не курились, а он, против обыкновения, сидел за рабочим столом. Рой Бланд, глава восточноевропейского отдела, располагался с ним по одну сторону, Тоби Эстерхази – по другую. Должность Тоби с трудом поддавалась определению. Он и сам предпочитал не вносить полной ясности в данный вопрос, надеясь, что это прибавит ему веса в глазах окружающих и будет способствовать дальнейшей карьере. На деле же он был мальчиком на побегушках при Хэйдоне, что позже сыграло для него негативную роль. И, к своему удивлению, я увидел Джорджа Смайли, тоскливо притулившегося поодаль на краю любимой кушетки Хэйдона, хотя вся символичность занятой им тогда позиции дошла до меня только три года спустя.

– Это дело внедренного к нам агента, – начал Хэйдон без предисловий. – Задание было обречено на провал с самого начала. И если Дурба не покоится на морском дне, то его уже заставили рассказать все, что ему известно. Володя знает очень мало, но как раз в этом и заключается сложность его положения, ведь ему никто не поверит, а нужно будет как-то объяснить наличие у него целого мешка взрывчатки. Быть может, он успел принять таблетку, но я сомневаюсь – он ведь обычный наемник, простофиля, а не настоящий профессионал.

– Где Брандт? – спросил я.

– Сидит под яркой лампой в комнате для допросов Саррата и ревет, как буйвол. Кто-то допустил очень большую оплошность. И мы сейчас как раз выясняем у Брандта, не он ли сам допустил ее. А если нет, то кто еще. Это почти точная копия провалов, происходивших несколько лет назад. Каждого члена экипажа «Маргаритки» подвергнут отдельному допросу.

– А где сама шхуна?

– В Хельсинки. Мы поместили на борт людей из военно-морского флота, и у них приказ доставить ее в Лондон уже сегодня вечером. Финнам не очень нравится предоставлять убежище в своей гавани тем, кто дразнит большого русского медведя. И будет чудом, если эта история не просочится в прессу.

– Понимаю, – отозвался я с глуповатым видом.

– Хорошо. Потому что я сам ничего не понимаю. Что нам делать? Расскажите мне. В вашем распоряжении тридцать агентов в Прибалтике, которые ждут ваших приказов. Что вы им скажете? Или промолчите? Извинитесь? Или будете вести себя как ни в чем не бывало? Любые предложения с благодарностью принимаются.

– Братья Дурба ничего не знали об эстонской сети, – начал я. – Антонс не мог выдать того, о чем ему не было известно.

– Тогда кто же предал самого Антонса? Скажите, сделайте одолжение. Кто передал информацию о высадке, конкретном пляже, его координатах, времени операции? Мы думали, Брандт обвинит во всем Беллу – местную шлюху. Но этот болван стал валить вину на нас самих.