Гай Мэннеринг, или Астролог - Вальтер Скотт (1815)

– Ну да, сэр; я Дирк Хаттерайк, капитан люгера «Юнгфрау Хагенслапен», судна, которое здесь всем известно, и я не стыжусь ни имени своего, ни корабля, и уж если на то пошло, то и груза тоже.

– Для этого, наверно, и нет причины.

– Нет. Tausend Donner![8] Я ведь здорово торгую, только что нагрузился там в Дугласе, на острове Мэн. Чистый коньяк, настоящий хи-чун и су-чонг{67}, мехельнские кружева. Стоит вам только захотеть… Коньяк что надо. Целые сто бочек сегодня ночью выгрузили.

– Право же, я здесь только проездом, и мне ничего этого сейчас не нужно.

– Ну, в таком случае до свидания, потому что дело не ждет; или, может быть, поднимемся ко мне на корабль и хватим там глоток спиртного, да и чаю вы себе там полный мешок наберете. Дирк Хаттерайк умеет гостей принимать.

В человеке этом сочетались бесстыдство, грубость и подозрительность, и все это, вместе взятое, было отвратительно. Он вел себя как подлец, сознающий, что к нему относятся с недоверием, но старающийся заглушить в себе это сознание напускной развязностью. Мэннеринг сразу же отказался от его предложений, и тогда, буркнув: «Ну ладно, прощайте», Хаттерайк скрылся вместе с цыганкой среди развалин замка. Очень узенькая лестница вела оттуда прямо к морю и была устроена там, очевидно, для прохода войск во время осады. По ней-то и спустилась к морю эта достойная пара; приятная наружность сочеталась в каждом из них с не менее почтенным ремеслом. Человек, называвший себя капитаном, сел в небольшую лодку вместе с двумя какими-то людьми, которые, должно быть, его дожидались, а цыганка осталась на берегу и, отчаянно жестикулируя, что-то приговаривала или пела.

Глава V

Поместья вы разграбили мои,

Вы в парки вторглись и леса срубили,

С окон моих сорвали древний герб,

Девиз мой стерли. Если бы не память

Людская и не кровь, что в этих жилах,

Кто б дворянина распознал во мне?

«Ричард II»{68}

Едва только лодка, на которой отправился наш достойный капитан, доставила его на судно, там начали поднимать паруса, и люгер стал готовиться к отплытию. После трех пушечных выстрелов в честь замка Элленгауэн он помчался на всех парусах, гонимый ветром, который уносил его все дальше от берега.

– Ну-ну, – сказал лэрд, подойдя к Мэннерингу, которого он давно уже искал. – Вот они: глядите, как они идут, наши контрабандисты, – капитан Дирк Хаттерайк на своей «Юнгфрау Хагенслапен», полуголландец, полумэнец, получерт. Выставляйте бушприт, ставьте грот-марселя, брамселя, бом-брамселя и трюмселя и утекайте! А там догоняй кто может! Этот молодец, мистер Мэннеринг, гроза всех таможенных крейсеров. Они ничего не могут с ним поделать, он каждый раз или чем-нибудь насолит им, или просто от них уйдет… Да, кстати, насчет таможни, я пришел звать вас на завтрак и угощу вас чаем, тем самым, который…

Мэннеринг между тем заметил, что в потоке слов, хлынувшем из уст мистера Бертрама, мысли все каким-то странным образом цеплялись одна за другую,

Как нижутся жемчужинки на нить,

и поэтому, пока их поток не унес его собеседника еще дальше от первоначального предмета их разговора, он вернулся к нему, начав, со своей стороны, расспрашивать о Дирке Хаттерайке.

– О, это… это да, ничего, негодяй известный. Никто с ним не хочет связываться: это контрабандист – когда пушки лежат балластом, капер{69} и даже пират – когда они подняты наверх. Таможенным с ним просто сладу нет, ни один рэмзейский бандит{70} им столько хлопот не причинил, сколько он.

– Но послушайте, сэр, если он на самом деле такой, то почему же он находит покровительство и защиту здесь на берегу?