Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

Но они были прямодушны, по-детски бесхитростны и честны, и тем близки Анжелике, которая не могла помешать себе.., их любить. Именно любить! И как тяжело ей было думать, что, возможно, они что-то замышляют против нее и особенно против Жоффрея, желая сломить его волю… Жизнь вдруг представилась ей непосильным бременем…

Анжелика почувствовала, как Абигель взяла ее за руку.

— Дорогая, не печальтесь, все образуется, — прошептала молодая мать.

— Я с вами, и вы мне очень дороги. Сколько раз зимой мы с Габриэлем говорили о вас, о господине де Пейраке, о ваших сыновьях и об Онорине, которую мы так любим. Сколько раз, просыпаясь в ночи, мы слушали, как завывает вьюга, и думали о вас, одиноких и затерянных в дремучем лесу с детьми и горсткой единомышленников… Именно в такие минуты мы поняли, как много вы для нас значите… Когда мое сердце сжималось от тревоги за вас, Габриэль говорил: «Не бойся, такие люди не могут погибнуть! На их челе — знак судьбы, они все преодолеют!» И он оказался прав. Вы здесь, и ваш пример учит нас всех преодолевать тернии на своем пути. Мой муж много говорил о вас. Например, как при встрече в Пуату он ударил вас палкой… Он до сих пор испытывает угрызения совести… Это были вы… Впрочем, самая первая ваша встреча произошла раньше… Он мне рассказал и о прошлом.

— Значит, вам все известно о молодом протестанте, который взял на себя заботу о несчастной женщине и помог ей спасти ребенка?

— Да.., и он часто повторял… Это судьба. Такие узы…

Нужно смириться и понять: они даются нам, чтобы мы осознали свое единство на земле, невзирая на различия в положении и религии.

Абигель улыбнулась.

— Вы знаете Габриэля Берна. Под воздействием гнева он порой забывает о своих благих намерениях… Но он отходчив. Я уверена, что он питает к господину де Пейраку истинное уважение, более того — он им восхищается… О глубине» наших чувств свидетельствует наше беспокойство за вашу судьбу. Мы так встревожились, когда осенью зверобой Мопертюи вернулся с лошадьми и рассказал о том, как вы сражались с ирокезами, пожертвовали фортом Катарунк и частью продовольствия, чтобы избежать их мести, и были вынуждены уйти еще глубже в леса. Многие говорили: «Мы их больше никогда не увидим»… Мы тогда волновались за вас больше, чем за себя самих…

— А у вас наверняка зима была суровой.

— Суровой.., верно! Шел снег. Берег был белым, а море черным и бурным, но не замерзало. Нам удалось сохранить связь с соседями. Несмотря на штормы, мы успешно торговали с французами из Порт-Руаяля и англичанами из Салема и Портленда. И все же человек чувствует себя одиноким и слабым, когда у берегов Америки дует северный ветер. Но теперь лето, и мы пожинаем плоды наших усилий и трудов.., и наслаждаемся свободой, которую вы нам столь великодушно даровали.

Каждое слово Абигель было бальзамом для сердца Анжелики. Она не сомневалась в искренности подруги и отгоняла свои горькие мысли, чтобы не отравлять сладость этих мгновений и почерпнуть в беседе с Абигель столь необходимые ей силы. Анжелика рассказывала о Жоффрее, вспоминала, как он повел себя при набеге ирокезов, а затем в форте Вапассу, помогая всем, кто был рядом.

— Как можно не любить такого мужчину! Вскоре подруги заснули безмятежным детским сном. В середине ночи заплакала маленькая Элизабет. Анжелика встала и подала ее матери. Пока малышка сосала грудь, Анжелика, сдерживая опасения, пошла посмотреть, жив ли котенок. Она его не обнаружила. Он переменил место и забрался на кресло с мягкой подушкой, посчитав, видимо, что тяжелобольной имеет право на нечто большее, нежели жалкий квадратик пола.

Котенок жадно вылакал молоко, которое Анжелика ему принесла.

— Мне кажется, он выживет, — радостно сообщила она Абигель.

— Какое счастье! Как приятно снова видеть вашу улыбку.

Перед тем как лечь, Анжелика взяла на руки малышку Элизабет и стала ее баюкать, расхаживая по комнате и вполголоса напевая.