Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

Наступило утро. Порт-Руаяль пробуждался от сна. Жизнь продолжалась. Скоро придут за графиней де Пейрак, и она снова должна будет встретиться с Амбруазиной. За столом у госпожи де ла Рош-Позе напротив нее сядет герцогиня де Модрибур с лицом измученного ангела, взором прекрасных и умных глаз и, может быть, очаровательной улыбкой раскаяния. От одной мысли об этом Анжелике стало дурно. Она понимала, что разделить с ней тайну и помочь ей мог только ее сын, этот смелый и решительный юноша.

Кроме него помощи ей ждать было не от кого. Все, что она попытается рассказать другим людям о герцогине де Модрибур, будет выглядеть, как клевета. Амбруазина была самим воплощением добродетели. Анжелика сознавала, что находилась в опасной изоляции. Она с признательностью подумала о Колене, вспомнив, какую настойчивость он проявил, добившись, чтобы Кантор сопровождал ее.

Теперь, когда она сама стала все ясно сознавать, она поняла, что от Амбруазины нужно избавиться любыми средствами. Но сделать это было не так-то просто.

На каком корабле ее отправить? Кроме «Ларошельца» в бухте не было ни одного подходящего судна. Лишь вдалеке, сквозь туман, за которым скрывались противоположный берег залива и отмель в устье реки, виднелось несколько рыбацких баркасов.

Акадийцы Порт-Руаяля были бедными колонистами. Их единственное крупное судно принимало сейчас участие в экспедиции к реке Святого Иоанна. Они давно уже отказались от мысли составить конкуренцию флотилиям Новой Англии и Европы, которые каждое лето приплывали в воды Французского залива, чтобы закупить в Бостоне на зиму запасы трески.

Порт-Руаяль не был даже, как, например, Голдсборо, торговым или рыбацким портом. Никакой иностранный корабль, плывший в Европу или в другом направлении, сюда не заходил.

Все они сейчас находились как бы на краю света, затерянные на этих нескольких участках возделанной земли между небом, морем и индейским лесом, зажавших их, словно стены тюрьмы, из которой они не могли убежать. И Анжелика в это утро так ясно это осознала, что с удивлением думала о том, как этот маленький народ может заниматься своими повседневными делами и даже предаваться удовольствиям, с такой радостью готовясь к завтрашнему празднику. Анжелика напрягала все свое воображение, чтобы изыскать возможность ускорить отъезд Амбруазины де Модрибур и ее подо-, печных. Но как это сделать?

Отправить их на «Ларошельце»? Но куда? Под чью ответственность? И речи быть не могло о том, чтобы снова впутать в это дело Кантора.

Так как же поступить? Нельзя было убить ее, как предлагал Кантор. Например, утопить или отвести в лес и там бросить. В душе Анжелика завидовала этим «добропорядочным убийцам в кружевных одеждах», с которыми ей приходилось сталкиваться при дворе и которые легко, без малейших угрызений совести, нанимали за деньги каких-нибудь головорезов из парижских подонков, чтобы избавиться от нежелательных им лиц.

Она на это не была способна.

Временами, потому что солнце в небе ярко светило, цветы были восхитительными, а жители поселка у порогов своих домов казались такими простыми и добрыми, в ее памяти стирались воспоминания о той мерзости, свидетелем которой она была этой ночью в уснувшем Порт-Руаяле. Затем штора как бы открывалась, являя взору другую часть триптиха: Ад против Рая, ночь против света, и она видела обнаженное белое тело Амбруазины, распростертое на красном сатиновом плаще, слышала голос священника-реформата, который шептал: «Берегитесь! Она — Дьяволица!..» Герцогиня несколько раз пыталась подойти к Анжелике, чтобы поговорить с ней, но та уклонялась от всякой встречи. Внешне все выглядело вполне благопристойно, но та правда, которая открылась Анжелике минувшей ночью, была слишком очевидной. С ее глаз спала пелена, она видела во всем происшедшем лишь позорный поступок, сладострастие, низость, лицемерие и пыталась изыскать возможность удалить отсюда Амбруазину и ликвидировать столь неприятную ситуацию.