Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

— Тем хуже! Тем хуже для дьявола. Если вы мне найдете золотую фольгу для единорога, я буду ваш по гроб жизни, Заранее благодарю, сударыня! Вы-то хоть добрая.

Он ушел, явно повеселев.

Котенок спрыгнул с рук Анжелики и обнюхал дверь.

— Он опять сейчас убежит!.. Лови его, Адемар! Бедный парень, почему ты все время ходишь за мной по пятам?

— Думаете, мне хочется, чтобы меня повесили, как обещал губернатор Акадии!.. А потом, мне надо вам свой сон рассказать. Видел я во сне ангела, но красного, всего красного, с ног до головы, это ж для ангела не правильно…

Анжелика вошла в спальню, за нею, с видом хозяина — котенок. Подняв хвост трубой, он немедленно направился к тому уголку, который Анжелика ему ранее предназначила, устроился там и стал тщательно умываться.

Глава 9

Амбруазина де Модрибур в черном бархатном платье с кружевным воротником сидела перед окном. Темное платье подчеркивало бледность ее лица. У герцогини был вид инфанты-сироты. Сцепив руки на коленях, она, казалось, была погружена в глубокие размышления. Служанки не нарушали ее молчания.

При появлении Анжелики герцогиня живо подняла голову. Движения ее были изысканны, но в них чувствовалась прирожденная импульсивность, по-своему очаровательная, делавшая ее еще более молодой.

— Ах, вы пришли, сударыня, — проговорила она. — Я ожидала вас. Боже! Как я ожидала вас! Наконец-то вы пришли!..

Глаза ее блестели от сдерживаемой радости.

— Вы встали, — сказала Анжелика, — и, надеюсь, оправились от недомогания? Как вы почивали? Но вы еще бледны.

— Это неважно. Я как раз размышляла о том, что слишком докучаю вам и вашему супругу, заняв ваши апартаменты. Отныне я могу уже передвигаться, хотя и чувствую себя совершенно разбитой. Капитан Симон только что сообщил мне, что наш корабль погиб со всем, что было на борту. У меня не осталось никакой надежды. Но, подписав переводные векселя, я смогу, вероятно, найти какой-нибудь корабль, который, наконец, доставит меня с моими девушками в Квебек.

— Не заводите столь поспешно речь об отъезде, сударыня, — произнесла Анжелика, помнившая о планах королевских невест. — И вы, и они еще не вполне выздоровели.

— Тогда, по крайней мере, я не должна более стеснять вас в вашем доме. Меня устроит любая развалюха. Отправляясь в Новую Францию, к числу жертв, которые я принесу Господу нашему, я отнесла и отсутствие удобств. Суровая жизнь меня не страшит.

— Вас поселят рядом с вашими девушками, — успокоила ее Анжелика, — невзирая на ваше стремление к умерщвлению плоти; я прослежу, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Услышав, что герцогиня де Модрибур сама высказала желание освободить помещение форта, Анжелика испытала облегчение. Эта молодая женщина, немного странная, тем не менее выказывала прекрасное воспитание, какое каждая знатная девушка получала в монастыре; к тому же, для нее совершенно естественной была мысль о чувствах и благополучии ближнего.

Герцогиня слегка улыбнулась словам Анжелики и показала на бархатное платье:

— Вот еще одно, в чем я, зная вашу любезность, прошу снисхождения. Посмотрите, какую бесцеремонность я себе позволила. Не зная, во что одеться, я одолжила у вас это платье.

— Вы могли бы выбрать туалет, который бы вам больше шел, — вырвалось у Анжелики. — А этот не идет к вашему цвету лица. Вы выглядите монастырской и сиротой.

— Но я и есть монастырка, — возразила герцогиня и вдруг засмеялась, будто ее что-то позабавило, — я ведь уже говорила вам. И я сирота, — добавила она просто, чуть понизив голос.