Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

Но министерство иностранных дел напомнило послу и премьер-министру, что будет трудно исключить «другие державы» из числа участников конференции. «Другие державы» — это Россия, у которой с Чехословакией был заключен пакт о взаимопомощи. Вернувшийся из Годесберга Чемберлен был убежден, причем вполне обоснованно, что Гитлер никогда не согласится на встречу, в которой будет принимать участие Советский Союз. Да и сам премьер-министр не жаждал встречаться с русскими. Хотя любой мало-мальски грамотный человек в Англии понимал, что участие Советского Союза на стороне западных держав в войне против Германии необычайно важно, о чем Черчилль неоднократно напоминал правительству, этот аспект, казалось, ускользнул из поля зрения премьер-министра. Как известно, он отверг предложение России созвать конференцию после аншлюса для выработки мер по обузданию дальнейшей агрессии Германии. Несмотря на гарантии, данные Москвой Чехословакии, и постоянные заверения Литвинова, что гарантии эти будут выполнены, Чемберлен не намеревался допускать вмешательства Советского Союза в выполнение плана по поддержанию мира путем передачи Судетской области Германии.

Но до среды 28 сентября он еще не думал о том, чтобы исключить из состава участников конференции и Чехословакию. 25 сентября, после того как Прага отклонила требования Годесбергского меморандума, премьер-министр вызвал к себе посла Чехословакии в Лондоне Яна Масарика и предложил Чехословакии согласиться на переговоры в рамках «международной конференции, в которой смогут принять участие Германия, Чехословакия и другие страны». На следующий день чешское правительство согласилось с этим предложением. Как мы знаем, в своем послании Гитлеру, отправленном поздно вечером 27 сентября, Чемберлен указывал, что представители Чехословакии должны быть включены в число участников конференции наряду с Германией, Италией, Францией и Великобританией.

«Черная среда» и заговор Гальдера против Гитлера

День 28 сентября — «Черная среда» — еще только занимался, а Берлин, Прага, Лондон и Париж уже были охвачены мрачными настроениями. Война казалась неизбежной.

«Вряд ли можно сейчас избежать большой войны, — записал Йодль слова Геринга, сказанные утром. — Она может продолжаться семь лет, и мы ее выиграем».

В Лондоне полным ходом шло рытье траншей, эвакуация школьников, больниц. На парижских вокзалах поезда брали штурмом, на дорогах, ведущих из столицы, образовывались пробки. Аналогичную картину можно было наблюдать на западе Германии. В два часа дня истекал срок Годесбергского меморандума, и ничто еще не говорило о том, что его требования будут приняты Прагой. Однако активность на Вильгельмштрассе возросла: туда то и дело приезжали послы Франции, Англии и Италии. Но население об этом не знало, как не знали об этом и многие генералы. Для некоторых из них, в том числе для Гальдера, начальника генерального штаба, настало время выполнить намеченный план и сместить Гитлера, не дав ему втянуть фатерланд в большую войну, которую, как они предчувствовали, Германия проиграет. Весь сентябрь заговорщики, согласно показаниям тех, кто остался жив, тщательно разрабатывали план.