Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

Всего присутствовало четырнадцать человек, среди них фельдмаршал Геринг, гросс-адмирал Редер, генерал фон Браухич, генерал Гальдер, генерал Кейтель, генерал-инспектор люфтваффе Эрхард Мильх, начальник штаба ВМС контр-адмирал Отто Шнивинд. Присутствовал также адъютант фюрера подполковник Рудольф Шмундт, который вел запись беседы (впоследствии она была обнаружена среди трофейных документов). Все, что говорил Гитлер на совещании, было настолько секретно, что копий с записи не делалось, поэтому запись Шмундта оказалась единственным документальным подтверждением.

Это один из наиболее важных секретных документов, которые позволяют проследить путь Гитлера к войне. Перед горсткой людей, которым предстояло руководить вооруженными силами в будущем военном конфликте, Гитлер не прибегает к пропагандистским трюкам и замаскированному обману. Он открыто говорит о том, почему должен напасть на Польшу, а если потребуется, то и на Англию и Францию. С невероятной точностью предсказывает он ход военных действий — по крайней мере, на первый год войны. Но, несмотря на всю прямоту, в докладе фюрера больше неуверенности, чем когда бы то ни было.

Все, что касалось войны и ее целей, было ясно. Не было генерала или адмирала, который бы, покинув 23 мая канцелярию, не знал, что должно случиться к концу лета. Экономические проблемы Германии, начал фюрер, могут быть решены только путем расширения жизненного пространства, а это «невозможно без вторжения в другие страны».

«Дальнейшие успехи фюрера невозможны без кровопролития… Данциг — вообще не предмет для обсуждения. Это вопрос расширения жизненного пространства на Востоке, вопрос обеспечения продовольствием, решение проблемы Прибалтийских государств… В Европе нет другой возможности… Если волею судеб нам предстоит испробовать силы на Западе, то очень важно иметь большие территории на Востоке. Во время войны надежд на рекордные урожаи значительно меньше, чем в мирное время».

Кроме того, добавляет Гитлер, население негерманских территорий станет источником рабочей силы — первый намек на рабовладельческую программу, которую он позже привел в исполнение.

Выбор первой жертвы очевиден. О том, чтобы щадить Польшу, вопрос не стоит. Решение уже принято: напасть на Польшу при первом удобном случае.

«Мы не можем ожидать, что события начнут разворачиваться так же, как в Чехословакии. Будет война. Наша задача — изолировать Польшу. От успешной изоляции Польши зависит успех всего».

Итак, будет война. Только с «изолированной» Польшей? Здесь мысль фюрера не совсем ясна. Его высказывания становятся противоречивыми. Он говорит, что сам решит, когда отдать приказ о нападении.

«Это не должно случиться одновременно с пробой сил на Западе… Не исключено, что германо-польский конфликт приведет к войне с Западом, тогда на первом месте будет борьба против Англии и Франции.

Следовательно, главное: конфликт с Польшей… завершится успешно только в том случае, если в нем не будут участвовать страны Запада.

Если это невозможно, лучше напасть на западные страны и одновременно покончить с Польшей».

От быстро следующих друг за другом противоречивых заявлений генералы, вероятно, смутились, может быть, даже вынули монокли, но в записи Шмундта об этом ничего не сказано, как и о том, что кто-либо осмелился выяснить, что же все-таки произойдет.

После этого Гитлер перешел к вопросу о России. «Не исключено, — заявил он, — что России судьба Польши окажется безразлична». Однако, если Советский Союз объединится с Англией и Францией, то это заставит его, фюрера, «напасть на Англию и Францию и нанести им несколько сокрушительных ударов». Это явилось бы повторением той ошибки, которую допустил в 1914 году Вильгельм II. Хотя в своей речи Гитлер анализировал ошибки мировой войны, уроков из них он, очевидно, не извлек.