Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

«Около 17.30 мы встретили очень сильное сопротивление и пулеметный огонь со стороны группы зданий. Специально выделенная штурмовая группа нанесла поражение противнику, но не смогла захватить кого-либо из оказывавших сопротивление. Евреи и преступники вели огонь то из одного, то из другого подвала, а в последний момент скрывались… В первой атаке мы потеряли 12 человек». И так продолжалось в течение нескольких дней. Плохо вооруженные защитники отступали только под огнем танков, артиллерии и огнеметов, продолжая оказывать сопротивление. Генерал Штроп не мог понять, почему «это отребье и человеческие отбросы», как он называл осажденных евреев, не сдавались.

«Через несколько дней, — докладывал он, — стало ясно, что евреи не имеют ни малейшего намерения переселяться добровольно, а полны решимости сопротивляться эвакуации и далее… Если в первые дни еще можно было захватить значительное число евреев, которые трусливы по натуре, то в ходе второй половины операции захватывать живьем бандитов и евреев становилось все труднее. Снова и снова создавали они боевые группы, насчитывавшие 20–30 еврейских мужчин, сопровождаемых таким же числом женщин, и упорная борьба вспыхивала вновь».

Некоторые женщины, отмечал Штроп, имели привычку «стрелять из пистолета, держа его обеими руками», а также прятать ручные гранаты в шароварах.

На пятый день сражения рассвирепевший от нетерпения Гиммлер приказал Штропу прочесать гетто «с максимальной жестокостью и неумолимой настойчивостью».

«Поэтому, — отмечает Штроп в своем итоговом отчете, — я решил уничтожить район еврейского гетто, сжигая каждый дом».

И далее описывает последующие события:

«Евреи оставались в горящих домах до последней минуты, пока, опасаясь сгореть заживо, не выпрыгивали из окон верхних этажей. Даже переломав себе кости, они переползали через улицы в дома, еще не охваченные огнем… Несмотря на опасность сгореть заживо, евреи и бандиты часто предпочитали войти в огонь, чем быть схваченными».

Человеку, подобному Штропу, было просто невдомек, почему мужчины и женщины готовы скорее погибнуть в огне, чем спокойно умереть в газовых камерах. Ведь всех захваченных, которых он не прикончил на месте, Штроп направлял в Треблинку. 25 апреля он сообщил по телетайпу в штаб СС, что всего захвачено 27 464 еврея.

«Я рассчитываю завтра получить эшелон на Т-2 (Треблинка). В противном случае ликвидация будет осуществлена на месте».

Ликвидация на месте практиковалась довольно часто.

На следующий день Штроп информировал начальство: «1330 евреев были выведены из подвалов и немедленно уничтожены; 362 еврея убиты в ходе боев». Лишь 30 захваченных в плен были «эвакуированы».

К концу восстания защитники гетто заняли оборону в канализационных сооружениях, Штроп пытался выгнать их оттуда, затопив основные сточные трубы, но евреям удалось перекрыть доступ воде. Однажды немцы сбросили туда через 183 люка дымовые шашки, однако Штропу пришлось уныло докладывать, что они не «произвели желаемого эффекта».

В исходе сражения сомневаться не приходилось. В течение месяца загнанные в ловушку евреи сражались с отчаянной храбростью, хотя Штроп в одном из своих донесений жаловался на «коварные методы ведения боя и уловки, широко практиковавшиеся евреями и бандитами». К 26 апреля он доложил, что многие из осажденных «сходят с ума вследствие жары, дыма и взрывов».

«В течение дня еще несколько зданий были сожжены дотла. Это единственно эффективный метод, чтобы выгнать наружу это отребье».

Наступил последний день — 16 мая. К вечеру Штроп отправил последнее боевое донесение:

«Уничтожено 180 евреев, бандитов и ублюдков. Бывший еврейский квартал в Варшаве более не существует. Эта крупная операция завершилась в 20 часов 15 минут подрывом еврейской синагоги… Общее число евреев, подвергшихся акции, составило 56 065, включая как пойманных евреев, так и евреев, уничтожение которых может быть доказано».