Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

«Это был самый худший из всех экспериментов, которые когда-либо проводились. Из тюремного барака привели двух русских офицеров. Рашер приказал раздеть их и сунуть в чан с ледяной водой. Хотя обычно испытуемые теряли сознание уже через шестьдесят минут, однако оба русских находились в полном сознании и по прошествии двух с половиной часов. Все просьбы к Рашеру усыпить их были тщетны. Примерно к концу третьего часа один из русских сказал другому: «Товарищ, скажи офицеру, чтобы пристрелил нас». Другой ответил, что он не ждет пощады «от этой фашистской собаки». Оба пожали друг другу руки со словами «Прощай, товарищ»… Эти слова были переведены Рашеру молодым поляком, хотя и в несколько иной форме. Рашер вышел в свой кабинет. Молодой поляк хотел было тут же усыпить хлороформом двух мучеников, но Рашер вскоре вернулся и, выхватив пистолет, пригрозил нам… Опыт продолжался не менее пяти часов, прежде чем наступила смерть».

Номинальным руководителем первых экспериментов в ледяной воде был некий д-р Хольцлехнер, профессор медицины Кильского университета. Ему помогал некий д-р Финке. Проработав с Рашером пару месяцев, они пришли к выводу, что возможности экспериментов исчерпаны. После этого три врача написали совершенно секретный отчет на 32 страницах под названием «Эксперименты по замораживанию человека» и направили его в штаб ВВС. По их же инициативе 26 и 27 октября 1942 года в Нюрнберге была созвана конференция немецких ученых для обсуждения результатов их исследований. Обсуждались медицинские аспекты чрезвычайных происшествий в открытом море и в зимних условиях. Из представленных на «Процессе врачей» свидетельских показаний следует, что на конференции присутствовало 95 немецких ученых, включая наиболее известных медиков. И хотя не оставалось сомнений в том, что три врача в ходе экспериментов умышленно довели до смерти большое число людей, им не было задано ни одного вопроса на этот счет и соответственно не прозвучал ни один протест.

Профессор Хольцлехнер[138] и д-р Финке отошли к этому времени от экспериментов, но д-р Рашер упрямо продолжал их в одиночку с октября 1942-го по май следующего года. Помимо прочего он хотел провести эксперименты, названные им как «сухое замораживание». Гиммлеру он писал:

«Аушвиц больше подходит для проведения подобных испытаний, чем Дахау, так как климат в Аушвице несколько холоднее, а также потому, что в этом лагере опыты будут меньше привлекать внимания ввиду его большей площади (испытуемые громко кричат при замораживании)».

По какой-то причине перенести опыты в Освенцим не удалось, поэтому д-р Рашер продолжил свои исследования в Дахау, уповая на настоящую зимнюю погоду.

«Слава богу, у нас в Дахау вновь наступили сильные холода, — писал он Гиммлеру ранней весной 1943 года. — Некоторые испытуемые находились на открытом воздухе по 14 часов при наружной температуре 21 градус по Фаренгейту (–6,1 по Цельсию), при этом температура тела опускалась до 77 градусов по Фаренгейту (+25 по Цельсию) и наблюдалось обморожение конечностей…»

На «Процессе врачей» свидетель Нефф дал также непрофессиональное описание «экспериментов по сухому замораживанию», проводившихся его шефом:

«Однажды вечером полностью раздетого заключенного вывели из барака и положили на носилки. Его прикрыли простыней и каждый час выливали на него ведро холодной воды. Так продолжалось до утра. При этом регулярно измерялась температура.

Позднее д-р Рашер заявил, что было ошибкой накрывать испытуемого простыней, а затем поливать водой… В будущем лиц, подвергающихся опытам, накрывать не следует. Следующий эксперимент проводился над десятью заключенными, которых выводили наружу по очереди также обнаженными».

По мере того как люди замерзали, д-р Рашер или его ассистент регистрировали температуру, работу сердца, дыхание и т. п. Тишину ночи часто нарушали душераздирающие крики мучеников.