Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

На этот раз многие из верных друзей отсутствовали. Экарта и Шейбнера-Рихтера уже не было в живых. Геринг находился в эмиграции. Людендорф и Рем устранились. Розенберг, враждовавший со Штрейхером и Эссером, считал себя обиженным и тоже держался в стороне. Грегор Штрассер, пока Гитлер сидел за решеткой, а нацистская партия находилась под запретом, возглавлял вместе с Людендорфом «национал-социалистическое движение за свободу Германии». Когда Гитлер попросил Антона Дрекслера председательствовать на собрании, старый слесарь, основатель партии, послал его к черту. Тем не менее в пивной собралось около четырех тысяч приверженцев, пожелавших снова послушать Гитлера, и он не обманул их ожиданий. Его красноречие, как всегда, зажигало. В конце двухчасовой речи толпа разразилась аплодисментами. Несмотря на то что многие приспешники покинули его и перспективы движения не радовали, Гитлер ясно дал понять, что считает себя единоличным вождем партии. «Я один руковожу движением, и никто не может навязать мне свои условия, ибо я, только я несу ответственность, — заявил он и добавил: — На мне снова лежит ответственность за все, что происходит в движении».

Идя на это собрание, Гитлер ставил перед собой две задачи: одна из них состояла в том, чтобы сосредоточить в своих руках всю полноту власти, другая — в том, чтобы возродить нацистскую партию как политическую организацию, которая добивалась бы власти исключительно конституционными средствами. Смысл этой тактики он изложил Карлу Людекке — одному из своих приспешников, в то время все еще отбывавшему тюремное заключение:

«Когда я снова начну действовать, то прибегну к новой тактике. Вместо того чтобы добиваться власти путем военного переворота, мы проникнем в рейхстаг и там развернем борьбу с католическими и марксистскими депутатами. Конечно, перестрелять противников быстрее, чем победить их на выборах, зато гарантом нашей власти станет их же конституция. Всякий юридический процесс требует времени. Но рано или поздно мы все же завоюем большинство сначала в рейхстаге, а потом и в Германии».

Вот почему после освобождения из тюрьмы он заверил министра-президента Баварии, что нацистская партия впредь будет действовать в рамках конституции.

Но 27 февраля, выступая в пивной «Бюргербройкеллер», Гитлер, поддавшись энтузиазму толпы, обрушился на власть с плохо скрытыми угрозами. Врагами были названы и республиканские министры, и марксисты, и евреи. В заключительной части своей речи он воскликнул: «В нашей борьбе возможен только один исход: либо враг пройдет по нашим трупам, либо мы пройдем по его!»

Первое же публичное выступление Гитлера после выхода из тюрьмы показало, что «бестия» вовсе не обуздана. Несмотря на обещание вести себя прилично, он снова угрожал властям насилием. Правительство Баварии тотчас запретило ему публичные выступления на два года. Примеру Баварии последовали другие земли. Это был тяжелый удар для человека, столь преуспевшего благодаря своему ораторскому искусству. Умолкший Гитлер равнозначен Гитлеру побежденному. Он так же беспомощен, как боксер, выпущенный на ринг в наручниках. Так, во всяком случае, думали большинство людей.

Но они ошиблись и на этот раз. Они забыли, что Гитлер не только оратор, но и организатор. Лишенный права выступать публично, он, стиснув зубы, развернул лихорадочную деятельность по реорганизации «национал-социалистического немецкого рабочего союза», намереваясь превратить его в такую партию, какой Германия еще не знала. Он имел в виду создать структуру, похожую на армейскую, — некое государство в государстве. В качестве первоочередной задачи выдвигалась вербовка новых членов, которые платили бы взносы. В конце 1925 года в партии насчитывалось всего 27 тысяч членов. Дело двигалось медленно, но с каждым годом организация росла: в 1926 году в ней уже насчитывалось 49 тысяч членов, в 1927 — 72 тысячи, в 1928 — 108 тысяч, в 1929 — 178 тысяч.