Кукушата Мидвича. Чокки. Рассказы - Джон Уиндем (1951-1963)

Мы стали просто кладом для любителей фольклора. Знаете ли вы, что теперь у нас по пятницам считается опасным проходить мимо церковных врат? Что ношение зеленого платья почти приравнивается к самоубийству? Что есть тминное печенье очень опасно? Известно ли вам, что если нож, иголка или спица упадут на пол острым концом, то родится мальчик? Нет? Я так и предполагал. Но это не имеет значения. Я собрал целый ворох такой человеческой мудрости, надеясь, что она поможет мне утихомирить моих издателей.

Алан с запоздалой учтивостью осведомился о том, как движется очередной «Труд». Зиллейби печально вздохнул.

– Предполагалось, что я сдам окончательный вариант «Сумерек Великобритании» к концу следующего месяца. Но пока написаны только три главы этой остросовременной в будущем работы. И если бы я мог вспомнить, о чем там идет речь, то наверняка нашел бы, что они безнадежно устарели. Трудно сконцентрироваться, когда над головой у тебя как дамоклов меч висит creche[1].

– Вот что меня удивляет – как вам удалось удержать все это в тайне? Мне казалось, что на это не было никаких шансов, – заявил Алан.

– И я так считал, – признался Зиллейби. – И не перестаю удивляться до сих пор. Я думаю, что это своего рода вариация на тему сказки о голом короле, а может быть, своеобразная инверсия гитлеровской большой лжи – правда слишком велика, чтобы поверить в нее. Но заметьте, Оппли и Стауч распускают о нас весьма нелестные слухи, хотя и не имеют ни малейшего представления о реальных масштабах того, что тут происходит. Мне говорили, что в обоих поселках в ходу гипотеза, будто мы все тут предаемся каким-то древним разнузданным обрядам. Во всяком случае, тамошние обитательницы буквально подбирают юбки, когда мы проходим мимо. Должен сказать, что мидвичцы ведут себя перед лицом подобных провокаций с большим достоинством.

– Иначе говоря, вы хотите сказать, что всего лишь в миле-другой отсюда никто не подозревает о том, что случилось у нас? – недоверчиво спросил Алан.

– Не сказал бы. Просто они не хотят этому верить. Надо думать, они слыхали немало, но предпочли думать, что это сказка, которая прикрывает нечто гораздо более простое, хотя и более безнравственное. Уиллерс был прав, сказав, что нечто вроде рефлекса самозащиты обороняет среднего мужчину или женщину от представлений, вызывающих тревогу, – разумеется, в том случае, если эти представления не попали в печать. Одно слово в газете – и все кончено: восемьдесят-девяносто процентов немедленно кинутся в противоположную крайность и поверят чему угодно. Грязные мысли жителей других поселков нам даже на руку. Ведь газетчикам просто не за что будет ухватиться, если они не получат информации прямо из Мидвича.

Внутренняя напряженность – вот что было самым тяжелым в течение первых двух недель, последовавших за собранием. С несколькими мужьями возникли затруднения, но, когда нам удалось выбить из их голов мысль, что все это лишь хитроумная уловка, чтобы скрыть супружескую измену, и когда они поняли, что нет никого, кто бы мог поиздеваться над ними, они стали гораздо разумнее и перестали обращать внимание на мелкие условности.

Примирение мисс Лэмб и мисс Латтерли произошло через несколько дней, когда мисс Латтерли оправилась от шока, и теперь мисс Лэмб окружена заботой, которая очень смахивает на тиранство.

Нашим главным бунтовщиком долгое время была Тилли… О, вы же наверняка видели Тилли Форшем – бриджи, водолазка, куртка для верховой езды и постоянно сопровождающая ее свита из трех золотистых ретриверов. Она долго негодовала, заявляя, что ладно бы она еще любила детей, но раз она всегда предпочитала щенят, то все это в высшей степени несправедливо. Однако и она хоть и без удовольствия, но сдалась…