Джен все собиралась убрать эти вещи, и они уже покрылись пылью, но никак не могла выкроить для этого время. У ее родителей был прекрасный брак, но у самой Джен одна юношеская попытка выйти замуж потерпела неудачу, и после этого она решила посвятить себя службе в полиции. После смерти отца она стала заботиться о матери, пока и та не умерла. Теперь она жила здесь, и дни тянулись за днями. А когда-то она и подумать бы не могла, что все так сложится.

В столовой завтрак с Шарлотт Армстронг. Даже забавно, как можно годами жить в одном здании и никогда не видеть друг друга. Это, конечно, особенность Нью-Йорка. Поговоришь с одним, потом с другим и узнаешь, есть ли о чем с ними поговорить. Вот что Джен нравилось в ее работе. Столько историй. Пусть даже большинство из них описывали преступления, всегда можно было сделать так, чтобы кому-нибудь стало лучше. Для тех, кто эти преступления пережил. В любом случае это вызывало интерес. Загадки за загадками…

Она спустилась в столовую одновременно с Шарлотт – обе точно в назначенное время. Обсудили это, пока стояли в очереди за яичницей с хлебом, потом взяли кофе и уселись за стол. Шарлотт пила кофе с молоком. Люди становились похожими на свои привычки.

– Так что ваш помощник выяснил по поводу пропавших ребят? – спросила Шарлотт, когда они сели. Пустая болтовня была не в ее стиле.

Джен кивнула и достала планшет.

– Он мне кое-что прислал. Это интересно, пожалуй, – сказала она и открыла сообщение от Олмстида. – Как ты говорила, они работают в сфере финансов. Возможно, они те, кого в той среде называют квантами, потому что они писали коды и проектировали системы.

– Они были математиками?

– Как мне объяснили, финансы требуют очень глубоких познаний в математике. Один парень мне сказал, что, если создашь просто пустой индикатор данных, это уже всех впечатлит. То есть это, наверное, больше, чем продвинутое программирование. Ральф Маттшопф получил степень магистра компьютерных наук. Джеффри Розен имел степень по философии и работал в аппарате комитета Сената по финансам лет пятнадцать назад. То есть они не были обычными квантами.

– А может, и были, если это все чистая математика.

– Верно. Как бы то ни было, мой сержант обнаружил кое-что насчет Розена. Когда он работал в Сенате, он взял самоотвод во время расследования какой-то системной инсайдерской торговли. И штука в том, что его двоюродный брат руководил одной из фирм с Уолл-стрит, которая была замешана в этом деле.

– Какой фирмой?

– «Адирондак».

– Да ладно! Серьезно?

– Да, а что тебя так удивляет?

– Это Ларри Джекман его двоюродный брат?

– Нет, Генри Винсон. Он сейчас руководит собственным фондом, «Олбан Олбани». Но в то время был гендиректором «Адирондака». А почему ты спросила про Ларри Джекмана?

Шарлотт закатила глаза и качнула головой, показав тем самым, что спросила она не случайно.

– Потому что Ларри Джекман был финансовым директором в «Адирондаке». А еще он мой бывший.

– Бывший муж?

– Да. – Шарлотт пожала плечами: – Давно это было. Мы тогда собирались поступать в Нью-Йоркский университет. И поженились, чтобы это помогло нам остаться вместе.

– Отличная идея, – заметила Джен и испытала облегчение, увидев, что Шарлотт рассмеялась.

– Ага, – признала Шарлотт, – отличная – не то слово. В общем, брак продержался пару лет, а потом мы расстались, и я долго его не видела. Потом мы пару раз пересекались и сейчас порой контактируем, иногда выбираемся выпить вместе кофе.

– Он сейчас где-то в правительстве, если я правильно помню?

– Председатель Федерального резерва.

– Ого, – удивилась Джен.

Шарлотт пожала плечами:

– В общем, он мало распространяется о своей родне, поэтому я просто подумала, что этот Джефф Розен мог оказаться одним из его двоюродных братьев.

– У многих людей есть много двоюродных братьев.