Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс (2012)

С этими словами он вытащил из портфеля стопку бумаг. Я посмотрела на почерк, вернее, каракули из недописанных слов, словно автор не поспевал за собственными мыслями.

– Чье это?

– Мэри Бенсон, – нехотя признался Гарет, точно опасался, что его арестуют прямо на месте. – Когда она поняла, что слепнет, она стала писать. Наверное, хотела, пока у нее имелась такая возможность, облегчить душу.

Я посмотрела на орнамент из корявых рисунков на полях каждой страницы.

– Она в курсе, что ее записи у вас?

Райт-Филипс покачал головой:

– Я, никому ничего не сказав, взял их из ее камеры несколько недель назад.

– Чтобы использовать в своем романе?

Мой собеседник уставился на кофейную гущу на дне чашки.

– Я вас не виню. Всем интересно узнать, что она скрывала от нас все это время.

– На самом деле там ничего интересного – слезливые стишки и море жалости к самой себе.

– Можно мне на это взглянуть?

– Да, но есть еще кое-что.

– Извините, не хотела вас торопить. – Я уселась на самом краешке стула. – Грубо с моей стороны.

– Вы ведь ей ничего не скажете? – пролепетал Гарет.

Когда я снова посмотрела ему в глаза, те уже были аквамариновыми, а не бирюзовыми, они слегка остекленели от страха. Пусть Мэри Бенсон наполовину ослепла и ее держат под замком, ему все равно страшно, что однажды в глухую полночь она придет за ним и отомстит.

Глава 30

Когда мы вернулись, констебль Мидс уже свернулся калачиком на диване и не отрывал глаз от телеэкрана. Шла передача про антиквариат. Нет, херувим не так прост, как может показаться на первый взгляд. Вдруг он спец по старинному фарфору, а полицейским просто подрабатывает в свободное время? Тем не менее Мидс почему-то смутился. Увидев нас, он густо залился краской, будто его застукали за просмотром порноканала.

Пока меня не было, в номере убрали и даже аккуратными стопками сложили мою одежду. Услуги горничных в отелях неизменно вызывали у меня глухое раздражение: с какой стати армия низкооплачиваемых женщин должна копаться в ваших вещах и делать то, что вы в состоянии сделать сами?

Я быстро пролистала заметки Мэри Бенсон. Поначалу они показались неразберихой из неумелых рисуночков и каких-то перечислений, причем каждый листок в буквальном смысле был насквозь пропитан страхом. Мэри пыталась детально увековечить свое прошлое, прежде чем окончательно ослепнет. Так, например, одна страница представляла собой описание рождественских праздников далекого детства – кто что подарил, кто из родственников приезжал в гости.

В самом низу страницы была нарисована елка, вся увешанная шарами. Райт-Филипс прав насчет жалости к самой себе. Листки, а их насчитывалось несколько десятков, содержали наброски писем политикам с просьбой об освобождении. Это фарс, писала Мэри Бенсон. Каждый день, проведенный ею в тюрьме, это насмешка над правосудием.

Рисунки оказались более интересными – вырванные с корнем деревья, существа с искаженными лицами. Однако один абстрактный орнамент все время повторялся – неправильной формы пятиконечная звезда, повисшая над прямоугольником. Он украшал собой верх почти каждой страницы. Перебирая потрепанные записи, я поймала себя на том, что мне противно к ним прикасаться, и даже пожалела, что нет резиновых перчаток. Наконец я с облегчением сунула листки обратно в конверт.

Принять решение, что мне делать дальше, тоже оказалось непросто. Впрочем, выбор невелик. Могла лечь спать, поесть в кафетерии отеля безвкусной еды, отправиться в спортзал и бежать в никуда по беговой дорожке. Я уже надевала кроссовки, когда зазвонил мой телефон.

– Лола? Как твои дела?

Моя подруга громко вздохнула в трубку:

– Мне позвонил Ларс. Полиция сгребла его, как только он прилетел в Стокгольм.

– Ничего удивительного. – Я моментально представила себе его нагишом с обольстительной улыбкой. – И что он сказал в свое оправдание?