Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс (2012)

Все, что угодно, лишь бы не сидеть в четырех стенах весь день, маясь бездельем. Констебль Мидс оказался тем самым розовощеким херувимом, который доставил меня домой из участка после того, как я обнаружила тело Сюзанны Уилкс.

Он, как и в первый раз, был немногословен. Его форма была размера на два больше, чем требовалось, словно он собрался на школьный маскарад. Но, по крайней мере, я смогла хотя бы на часик вырваться. Уж лучше смотреть, как мимо мелькают городские улицы, чем тупо сидеть весь день взаперти.

Мы катили по Лондонскому мосту, когда мне позвонил Альварес.

– Извини, не могу с тобой разговаривать, – бросила в трубку. – Лола говорит, ты грубо наехал на ее приятеля.

– Я? Наехал? – В его голосе слышалось искреннее удивление. – Мог бы выкрутить лампочку в камере и морить его голодом, но я этого не сделал.

– Я так и подумала.

– Ты почему не позвонила мне вчера вечером? – В телефонной трубке его голос звучал иначе – глубже и гортаннее, будто он в любой миг был готов перейти на испанский.

– Не поверишь, но я была занята. Пыталась остаться в живых.

На том конце послышался громкий выдох.

– Я так и знал, что мне следовало взять тебя к себе.

– Считай, что ты упустил свой шанс.

– Ничего, еще будут другие. – Его голос звучал с уверенностью, будто других логических доводов просто не существует. – Послушай, Элис. Я хотел бы знать лишь одну вещь: где твой брат хранит ключи от квартиры?

Я на мгновенье задумалась. Мы как раз катили мимо толп родителей, ведущих детишек в Клиссолд-Парк, то и дело одергивая и приструнивая их.

– Обычно в кармане. Не думаю, что у него имеется много мест, где он мог бы их спрятать. А в чем дело?

– Кто-то вчера принес сумку. Ее нашли в кустах, рядом с тем местом, где обнаружили его самого.

Сердце екнуло в груди.

– Серая, брезентовая, с его именем на подкладке?

– Она самая. А самое главное, Элис, – мы нашли в ней оружие.

У меня перехватило дыхание.

– Пружинный нож с серебряной ручкой?

– Так ты знала? – Альварес негромко выругался. – Кто, если он в своем уме, позволит больному человеку – а твой брат, несомненно, больной человек – расхаживать с ножом?

– Что мне оставалось? Я пыталась отобрать у него нож, но он вновь вырвал его у меня.

– Чушь, – буркнул Альварес. – Ты была слишком напугана, чтобы довести все до конца.

Ответа на эти слова у меня не нашлось, и я отключила телефон.

Машина ехала на север через пригороды, мимо бесконечных рядов одинаковых муниципальных домов. Альварес попал в самую точку. Страх не позволил мне помочь Уиллу. Сколько раз я договаривалась с врачами и пыталась заставить его лечь в больницу. Уговаривала, пыталась заманить обманом, сулила подарки и деньги. Наверное, мне следовало проявить твердость. Но и он мог сорваться просто так, без всякой провокации с моей стороны. Иногда он не мог совладать с собой, начинал колотить кулаками в стену и обзывать меня самыми грязными словами. Эти отголоски былого поведения моего отца вселяли в меня ужас. Наше детство стало чем-то вроде тренировочного лагеря новобранцев.

Сколько раз Уилл сжимался в комок в гостиной, глядя, как наш отец теряет над собой контроль. В состоянии опьянения он впадал в ярость безо всякой причины, причем мгновенно. Уилл же был нужен ему для того, чтобы брат понял, какое удовольствие получает он сам, измываясь надо мной и матерью. Я потерла виски, стараясь отогнать от себя тяжкие мысли. В конце концов, был ли он в этом виноват? Разве мог противостоять взрослому мужчине двенадцатилетний мальчишка? И все равно мне трудно понять, почему он ни разу не попытался это сделать.