Нерассказанная история США - Оливер Стоун, Питер Кузник (2012)

Первая устойчивая цепная ядерная реакция 2 декабря 1942 года в металлургической лаборатории Чикагского университета – глазами художника. Лео Силард и Энрико Ферми обменялись рукопожатиями перед реакторами, пока ученые поднимали бумажные стаканчики с кьянти, поздравляя Ферми с успешным руководством проектом. Силард, однако, догадывался, что этот момент на самом деле обладает горьким привкусом, и предупредил Ферми: 2 декабря «станет черным днем в истории человечества».

2 декабря 1942 года ученым металлургической лаборатории удалось добиться первой устойчивой цепной ядерной реакции. Учитывая полное отсутствие каких-либо мер предосторожности, им просто повезло, что при этом не взлетел на воздух весь Чикаго. Силард и эмигрант-итальянец Энрико Ферми обменялись рукопожатиями перед реакторами, пока ученые поднимали бумажные стаканчики с кьянти, поздравляя Ферми, который привел проект к успеху. Силард, однако, догадывался, что этот момент на деле имеет привкус горечи, и предупредил Ферми: 2 декабря «станет черным днем в истории человечества»11. Он оказался прав.

Хоть и медленно, но все же начав работу в этом направлении, США в конце 1942 года приступили к срочной исследовательской программе – проекту «Манхэттен», возглавить который было поручено бригадному генералу Лесли Гровсу. Гровс доверил Оппенгеймеру организовать и возглавить основную лабораторию проекта в Лос-Аламосе – красивом районе штата Нью-Мексико, среди гор хребта Сангре-де-Кристо. Большинство наблюдателей считали, что отношения между Гровсом и Оппенгеймером будут браком, заключенным не на небесах, а в преисподней. Эти двое были полной, абсолютной противоположностью друг другу. Гровс был в два, а то и в три раза тяжелее, чем щуплый ученый, который, несмотря на рост в шесть футов, весил 128 фунтов в начале проекта и 115 – к концу[45]. Гровс был родом из бедной семьи, Оппенгеймер – из богатой. Они отличались религиозными взглядами, привычками в еде, сигаретах и выпивке, а особенно в политических пристрастиях. Гровс был закоренелым консерватором, Оппенгеймер – непримиримым левым, а большинство его студентов, друзей и родственников и вовсе были коммунистами. Он признавался, что состоял по очереди во всех группах сочувствующих компартии на Западном побережье США. Одно время он даже отчислял коммунистам 10 % своей зарплаты – на поддержку испанских республиканцев.

Гровс и Оппенгеймер в эпицентре ядерного взрыва после испытания бомбы «Тринити». Два руководителя проекта «Манхэттен» были полной, абсолютной противоположностью друг другу – по росту, религии, привычкам в еде, сигаретах и выпивке, а особенно в политических пристрастиях. И характеры у них были диаметрально противоположными. В то время как Оппенгеймера любили большинство его знакомых, Гровса все презирали. Но грубость Гровса, попытки запугать окружающих в духе приказа «пленных не брать» на самом деле дополняли способность Оппенгеймера вдохновлять коллег и убеждать их работать «по максимуму», благодаря чему проект все же был завершен.

Характеры у них также были диаметрально противоположными. В то время как Оппенгеймеру большинство его знакомых симпатизировали, Гровса окружающие презирали. Помощник Гровса подполковник Кеннет Николс говаривал, что его начальник «самый большой сукин сын, на которого я когда-либо работал». Он называл Гровса «придирчивым», «критиканом», «несносным и саркастичным», «умным» и «самым большим эгоистом, какого я только знаю». Николс признавался, что «люто ненавидел его, как и все остальные»12. Но грубость Гровса, попытки запугать окружающих в духе приказа «пленных не брать» на самом деле дополняли способность Оппенгеймера вдохновлять своих коллег и убеждать их работать «по максимуму», благодаря чему проект все же был завершен.