Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Утро выдалось ясным и солнечным. Высоко в небе, прямо над группами островов, неподвижно застыли огромные, пушистые, ослепительно белые облака. Медленно перемещавшиеся над океаном пассатные ветры, натолкнувшись на громаду африканского континента, ослабевали и откатывались назад; их отголоски нет-нет, да и будоражили окружавшую нас бледно-зелёную гладь. Радуясь случаю, «Плясунья», шелестя днищем, резво прыгала на поднятых неожиданным шквалом, пенящихся волнах.

– Вы что-нибудь определённое ищете или осматриваетесь? – как бы невзначай спросил я.

Джимми, дрожа от возбуждения и сверкая серыми глазами, хотел что-то сказать, но Мейтерсон его оборвал:

– Вот именно, оглядеться хотим.

Тон и выражение лица Мейтерсона заставили Джимми прикусить язык.

– Я много плавал в этих водах, знаю каждый остров и каждый риф. Мог бы сэкономить вам немало времени и часть денег.

– Очень любезно с твоей стороны, – насмешливо поблагодарил Мейтерсон. – Не суетись, сами разберёмся.

– Музыку вам заказывать, – пожал я плечами.

Кивком Мейтерсон поманил Джимми за собой, в кокпит, и, стоя на корме у планшира, минуты две что-то тихо и настойчиво втолковывал парню. Джимми густо покраснел, по-мальчишески насупился, и настроение у него испортилось. Я догадался, что Мейтерсон читал лекцию на тему «секретность и безопасность». Джимми, кипя от возмущения, вернулся на ходовой мостик, и мне впервые бросился в глаза его твёрдый, решительный подбородок. «Да он не просто смазливый мальчишка», – подумал я.

Гатри, «мясник», вышел из каюты – очевидно, по приказу Мейтерсона – и развалился в мягком рыболовном кресле, развернув его в сторону мостика. Даже в расслабленном состоянии опасный, как отдыхающий леопард, он наблюдал за нами, закинув ногу на подлокотник и пристроив на колене сложенную куртку с оттянутым карманом. Усмехнувшись своему «везению», я повёл «Плясунью» от острова к острову, прокладывая курс в прозрачной зеленоватой воде, где, словно злобные монстры, затаились рифы. Окаймлённые белоснежным коралловым песком островки венчала густая растительность, над которой грациозно колыхались верхушки пальм, потревоженные лёгким дуновением обессилевших пассатов.

Шли долго, но ни малейшего намёка на цель экспедиции я так и не получил. Заработав нахлобучку от Мейтерсона, Джимми был мрачен и неразговорчив. Время от времени я показывал ему наше местоположение на крупномасштабной морской карте, извлечённой из его рюкзака, и он просил изменить курс.

Хотя никаких особых помёт на карте не значилось, рассмотрев её исподтишка краем глаза, я вычислил, что их интересовала акватория в пятнадцати—тридцати милях к северу от устья реки Ровумы и милях в шестнадцати от берега. На этом участке океана порядка трёх сотен островов размером от нескольких акров до множества квадратных миль – слишком большой стог сена, чтоб искать в нём иголку.

А мне не нужно было ничего, кроме как, стоя на мостике, не спеша вести ненаглядную «Плясунью» по океанским волнам, чувствовать её отклик на моё прикосновение и любоваться морскими красотами.

Скальп Майка Гатри, устроившегося в рыболовном кресле, заалел сквозь редкие пряди волос не хуже неоновой рекламы.

«Чтоб ты испёкся, ублюдок», – мысленно пожелал я и до самых сумерек помалкивал насчёт последствий воздействия тропического солнца. На следующий день, напялив широкополую матерчатую шляпу, он жутко мучился – его распухшая физиономия, обмазанная белой липкой дрянью, пылала, точно иллюминатор океанского лайнера.

К полудню следующего дня я заскучал. Собеседник из Джимми был никакой. Он повеселел со вчерашнего, но так боялся сболтнуть лишнее, что даже предложение выпить кофе встречал настороженно и соглашался не сразу.

Нужно было чем-то себя занять, да и рыбы на обед захотелось. Я увидел стайку опахов, атакующих большой косяк сардин, и передал штурвал Джимми.

– Следуй тем же курсом, – распорядился я и спрыгнул в кокпит.