Совсем того! - Жиль Легардинье (2011)

Блейк, убедившись, что коридор пуст, понизил голос:

— Когда мы в следующий вторник будем все вместе ужинать, мне бы хотелось, чтоб ты кое-что сделала.

— Что именно?

— Изобразила, что плохо себя чувствуешь.

— Зачем это?

— Водительские права есть у меня одного, и я повезу тебя в больницу на обследование.

— Вы не хотите ужинать вместе со всеми?

— Разумеется, хочу, но еще больше я хочу, чтобы Одиль и Филипп остались наедине — понимаешь, судьбе надо немного помогать…

Манон сразу все поняла.

— А если придет Мадам?

— Она не будет выходить из своих комнат.

— Она дала на это согласие?

— Полное.

— И вы объяснили ей, для чего?

— Ну конечно!

— Вы удивительный человек, месье Блейк, но вы можете на меня рассчитывать. Разыграем дурное самочувствие…

— Только не переусердствуй, не то испортишь им аппетит…

В ответ Манон заявила нарочито серьезным тоном:

— Если во время операции вас или кого-нибудь из ваших подельников арестуют, мы станем отрицать, что были в курсе ваших махинаций, а Одиль за подстрекательство треснет вас сковородкой…

В ту ночь Эндрю не спал. Он смотрел из окна своей комнаты на заснеженный парк. Пейзаж в синеватом лунном свете напоминал ему поздравительные открытки «С Рождеством и Новым годом!», которые мать заставляла его посылать всем родственникам. Снег на старых открытках был усыпан блестками, они осыпались и прилипали ко всем вещам, и потом от них трудно было избавиться.

Блейк сел на кровать. Взял с тумбочки фотографию. Сколько времени он не видел свою дочь? Сколько времени он избегал ее? По какой такой причине мы лишаем себя тех, кого больше всего любим? Должно быть, из-за сильной боли, которую причиняем сами себе… С того момента, как Эндрю после несчастного случая принял решение поехать повидаться с дочерью, он стал считать дни. Давно уже он не испытывал такого нетерпения. Хизер заказала ему билет на самолет. Он хотел воспользоваться рождественскими каникулами, чтобы позвонить Саре и предупредить о своем приезде. Как он объяснит ей? Что скажет? Не опоздал ли он? А если она откажется?

Посреди ночи, когда он то дремал, то, просыпаясь, обдумывал насущные вопросы, он вдруг услышал какой-то шорох. Ему показалось, что где-то кто-то скребется. Эндрю сперва показалось, что у него слуховые галлюцинации, но звук не прекращался.

«Термиты. Этот замок и вправду обречен…» Он напряг слух, стараясь определить, откуда исходят таинственные звуки. Он встал во весь рост на кровати, потом влез на стул, а потом даже на стол, чтобы проверить, не из деревянных ли балок доносится странный шум. Затем прошел вдоль межкомнатных перегородок, прикладывая ухо к каждой. Звук прекратился. Потом послышался опять. И затихал всякий раз, когда Блейку казалось, что он вот-вот определит его источник. Блейк лег в кровать и попытался заснуть, но шебуршание возобновилось, будто где-то неподалеку орудовал веселый домовой. Пролежав час и вконец разнервничавшись, Блейк уселся на кровати. О том, чтобы спать, не могло быть и речи. Он не сможет уснуть, пока не разгадает загадку. Он снова встал. Словно охотник, насторожился и принялся ждать. Вскоре шорох послышался вновь. На это раз Блейк устроил настоящую охоту. Выйдя на цыпочках в коридор, он исследовал пол и стены с электрическим фонариком в руке. Мыши вполне могли устроить себе норы в дальних чуланах, набитых всяким хламом и старой мебелью. Блейк знал, что при малейших посторонних звуках грызуны могут затихнуть и не подавать признаков жизни до следующей ночи. Он подумал о том, что будет с Одиль, если она узнает, что кто поселился в непосредственной близости от ее спальни… Блейк представил себе, как она с криком мчится по снегу, босая, в одной ночной рубашке…