Совсем того! - Жиль Легардинье (2011)

Эндрю вспомнил свою жену. Ему не было ни грустно, ни тоскливо. Он часто думал о ней, и это было так естественно, как будто они только вчера расстались.

— Я много чего любил в ней, и всего этого мне не хватает. Особенно я любил смотреть ей в глаза — и она позволяла это мне. Часто говорят, что глаза — это окна, через которые можно заглянуть в душу. Люди дотрагиваются друг до друга, ласкают друг друга, но нужно пользоваться очень большим доверием человека, чтобы он позволил вам смотреть ему в глаза столько, сколько вам хочется. В этот момент вы не только слышите, что он говорит, вы видите его всего таким, какой он есть на самом деле. У нас с Дианой такое случалось где угодно: во время ужина, посреди улицы или вечером, когда мы были одни. Тогда время останавливалось, и мы ощущали эту связь друг с другом. Я никогда не переживал более волнующих моментов. Нам было даже не обязательно касаться друг друга. Каждый ощущал малейшее движение души другого. Она знала это. Пользоваться ее доверием было прекрасно. Я улавливал ее глубинную энергию, ее суть.

— Вы, наверное, очень любили друг друга. На меня никто никогда так не смотрел. Иногда Жюстен пожирал меня глазами, но это совсем другое. Как, по-вашему, он пришлет письмо или позвонит?

— Понятия не имею.

— Мадам не высказывала неудовольствия, что я дала ему номер ее телефона?

— Она почти так же, как ты, надеется, что он вот-вот позвонит…

В дверь просунула голову Одиль:

— По-прежнему тишина? Блейк воздел руки к небу:

— Вы, стало быть, втроем ждете прекрасного принца! В какую милую компанию я попал.

Лицо кухарки помрачнело, и она спросила:

— Вы не видели Мефистофеля? Я ищу его со вчерашнего дня. Он не притронулся к еде, а утром не пришел попить молока…

Манон и Блейк покачали головой.

— Он скоро вернется, — попытался успокоить кухарку Эндрю. — Тем более если погода испортится.

— Ох уж эти мужчины! Уходят и приходят, когда им заблагорассудится, — вздохнула Манон. — Сколько с ними хлопот…

Блейк хотел было возразить, но тут раздался резкий звон колокольчика на этаже Мадам.

— Что это ей понадобилось? — удивился Блейк.

— Телефон! — хором воскликнули обе женщины, бросившись в коридор.

67

Эндрю вряд ли сможет забыть, как Манон и Одиль мчались вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, словно два ошалевших подростка. Мадам едва сдерживала нетерпение. На другом конце провода действительно был Жюстен.

Зайдя — гораздо более спокойно — в переднюю хозяйки, Эндрю увидел Манон, вцепившуюся в телефонную трубку. Она изо всех сил старалась, чтобы голос не выдал ее безумного волнения, но оно прорывалось в гримасах, искажавших ее лицо. Стоя по обеим сторонам от нее, Мадам и Одиль одинаково приплясывали на месте, каждые пять секунд переживая вместе с девушкой то взлет на головокружительную высоту, то падение в бездну. Когда Манон повесила трубку, все были без сил. Разговор длился менее двух минут, в течение которых Блейк размышлял о том, почему все девушки мира приходят из-за мужчин в такое состояние.

Жюстен пообещал приехать за Манон в тот же вечер, в семь часов. В конце разговора он сказал: «Я люблю тебя», что отнюдь не успокоило Манон, ровно наоборот. Для нее и двух других женщин признание в любви стало фактором, серьезно осложнившим ситуацию. В Манон откуда ни возьмись проснулась бешеная энергия. Сомнения и напряжение последних недель унеслись в вихре, все сметавшем на своем пути. Хозяйка и кухарка вели себя не лучше. Спустя час, когда они уже в третий раз повторили весь разговор, откомментировав каждую фразу, точно разбирали шедевр классической литературы, Блейк решил, что ему для душевного здоровья лучше отправиться к Филиппу и провести время в обществе Юплы и Яниса. Заодно он хотел вернуть домой Мефистофеля, но так его и не нашел.