Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей (2012)

– Да неужели? Позволю себе усомниться. Думаю, он пригрозил Якуб-хану, причем весьма сильно. Наверняка все знают только одно: он заставил эмира сдаться и впоследствии похвалялся, что «обращался с ним как с вождем племени». Не качай головой, это правда. Если не веришь мне, спроси у него сам – он не станет отрицать. Но лучше бы он помалкивал на сей счет. Его слова стали широко известны, и мне не кажется, что они поспособствуют установлению дружеских отношений между ним и эмиром. Или подданными эмира, которые не намерены терпеть британское присутствие в Афганистане. Для них оно означает лишь одно – первый шаг к захвату их родины, подобный учреждению мелких торговых постов Ост-Индской компании, что впоследствии привело к захвату Индии.

Уолли холодно заметил, что афганцам придется смириться. Понятное дело, поначалу миссия не будет пользоваться популярностью, но, как только она начнет работать в Кабуле, ее члены постараются установить добрые отношения с местными жителями и показать им, что никаких причин для опасений нет.

– Мы сделаем все возможное и невозможное, уверяю тебя. Если кто-нибудь и в состоянии расположить афганцев к нам, так это Каваньяри. Я точно знаю!

– Ты ошибаешься. Не стану спорить, он сделал это однажды, но, грубо обойдясь с эмиром, он потерял ценного союзника. Якуб-хан не из тех, кто прощает оскорбления, и теперь он будет оказывать Каваньяри по возможности меньше помощи и, вероятно, интриговать у него за спиной. Уолли, я знаю, о чем говорю. Я много месяцев подряд прожил в этой чертовой стране и знаю, какие речи ведутся там – в городах вроде Герата, Кандагара и Мазари-Шарифа. Афганцы настроены против нашей миссии и не желают, чтобы им ее навязывали.

– Значит, это их беда, – резко сказал Уолли. – Потому как им придется принять миссию, хотят они этого или нет. Кроме того, мы задали афганцам такую взбучку в Хайбере и Курраме, что им пришлось просить мира, и я думаю, ты вскоре сам убедишься: афганские войска, наголову разгромленные в сражении, уже извлекли урок из случившегося и не горят желанием проглотить еще одну такую пилюлю.

Аш, расхаживавший по комнате, остановился, сжал обеими руками спинку стула с такой силой, что костяшки побелели, и очень сдержанным голосом объяснил: дело как раз в том, что они не извлекли никакого урока – они даже не понимают, что потерпели поражение.

– Среди всего прочего я собираюсь сказать командующему следующее: в Туркестане и Бадахшане произошли восстания, и все разгромленные в битвах полки поспешили туда, чтобы урегулировать ситуацию, а эмир набрал взамен новые войска, представляющие собой сборище недисциплинированной черни, которая никогда не воевала с британской армией и ведать не ведает ни о каких поражениях. Напротив, они приняли на веру два десятка сказок о «славных победах Афганистана» и, что еще хуже, уже несколько месяцев не получали жалованья, поскольку Якуб-хан утверждает, что в казне нет денег. Поэтому они грабят несчастных крестьян и в целом, я бы сказал, представляют для эмира гораздо большую опасность, чем отсутствие армии вообще. Совершенно очевидно, что они вышли из-под контроля и скорее всего окажутся серьезной угрозой для любой британской миссии, у которой хватит ума открыть лавочку в Кабуле и рассчитывать, что они будут соблюдать порядок, – ибо они не умеют, а главное, не хотят этого делать!

Уолли раздраженно ответил, что Каваньяри наверняка уже знает об этом: для него собирают информацию десятки агентов. С этим Аш согласился.