Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей (2012)

В нынешние дни сад носил название «Последний приют Бабура», и в него мало кто наведывался, ибо начался Рамадан, месяц поста. Но поскольку он считался парком для прогулок, никому не показалось бы странным, что молодой сахиб, командующий индийским эскортом иностранного посланника, решил посетить подобное историческое место и завязал разговор с одним из местных любителей достопримечательностей. На самом деле весь сад находился в полном распоряжении Аша и Уолли, так как, несмотря на духоту и обложенное небо, дождь еще не пролился, а знойный ветер, гнавший неповоротливые свинцовые облака над долиной, поднимал пыль и все благоразумные кабульцы сидели по домам.

Маленький ручеек в искусственном русле тек мимо древней мраморной плиты и развалин павильона, отмечавшего могилу великого завоевателя. Ветер усеивал воду опавшими листьями и крутил пыльные смерчи между деревьями, цветущими кустами и резными деревянными арками маленькой мемориальной мечети – непритязательного строения, столь же остро нуждавшегося в реставрации, как и гробница Бабура. В тот день там находился лишь один верующий, и, только когда он поднялся на ноги и вышел, Уолли узнал в нем Аша.

– Что ты там делал? – спросил он, после того как они обменялись приветствиями.

– Молился о Тигре, – сказал Аш. – Мир праху его. Он был великим человеком. Недавно я перечитывал его мемуары, и мне приятно думать, что его останки покоятся под этой травой и что я могу сидеть рядом с ними и вспоминать о замечательной жизни, прожитой Бабуром, о вещах, которые он видел и делал, о возможностях, которыми воспользовался… Давай укроемся где-нибудь от ветра.

В саду находились и другие могилы, поскромнее. Над сухой травой поднимались традиционные мусульманские стелы из потрепанного непогодой мрамора или известняка; некоторые все еще стояли прямо, но большинство заваливались в ту или другую сторону или лежали на земле. Аш прошагал мимо них и, на мгновение остановившись у гробницы Бабура, прошел к ровной площадке, защищенной от ветра кустами, и сел на пыльную траву, поджав ноги по-турецки.

– Поздравляю с днем рождения, Уолли, и желаю тебе долгих лет жизни.

– Так ты помнишь, – сказал Уолли, покраснев от удовольствия.

– Разумеется. Я даже приготовил тебе подарок.

Аш порылся за пазухой и вытащил маленькую бронзовую статуэтку коня – древнюю китайскую вещицу, которую он купил накануне на базаре, зная, что Уолли придет от нее в восторг. Так оно и случилось, но вот даритель остался недоволен, обнаружив, что лейтенант Гамильтон явился на встречу без сопровождения.

– Бога ради, Уолли! Ты в своем уме? Ты что, не взял с собой хотя бы саиса?

– Если ты имеешь в виду Хусейна, то нет. Не кипятись. Я дал ему выходной, а вместо него взял с собой одного из наших солдат, совара Таймуса. Ты его не знаешь, он вступил в полк уже после твоего отбытия. Отличный парень, смелости у него на шестерых хватит. Коте-дафадар говорит, что он шах-заде в своем праве и князь Садозайской династии, и это, вероятно, правда. То, чего он не знает о Кабуле и кабульцах, и знать не стоит. Благодаря Таймусу нам удалось благополучно выскользнуть из Бала-Хиссара так, чтобы за нами не увязалась пара афганских солдат. Он ждет за оградой с лошадьми, и, если ему покажется подозрительным какой-нибудь человек, приближающийся к саду, будь уверен, он даст мне знать. Так что успокойся и прекрати кудахтать, точно старая курица.

– Я все равно скажу: ты должен был взять с собой по меньшей мере трех соваров. И саиса, – сердито сказал Аш. – Я бы в жизни не согласился встретиться с тобой, если бы знал, что у тебя хватит ума выехать из резиденции без надлежащей охраны. Бога ради, неужели никто из вас не понимает, что здесь творится?