Башня у моря - Сьюзен Ховач (1974)

– Да… и этот дерзкий щенок Странахан. Бог мой, дядюшка, если бы вы не приехали, клянусь, я бы вышвырнул его из дома. Всякому терпению в конечном счете есть предел…

– Джордж, я чертовски устал. У тебя есть конюх, чтобы взял мою лошадь?

– Да-да, конечно, дядюшка. Простите. Питер! Возьми лошадь лорда де Салиса! Заходите, дядюшка, присаживайтесь, отдохните…

Мне удалось вытянуть из него стакан бренди, и, почувствовав себя лучше, я сказал ему, что хочу увидеть Патрика наедине. Сыну понадобилось десять минут, чтобы набраться мужества и прокрасться в комнату. Выглядел Патрик бледно, и я даже рот не успел открыть, чтобы выбранить его, как он начал плакать.

– Бога ради, Патрик, возьми себя в руки, не веди себя как младенец в пеленках! – Я был более резок, чем следовало, но ничто не могло вывести меня из себя сильнее, чем эта готовность лить слезы. – Мы начнем с самого начала, – сказал я, с трудом сдерживая себя и говоря спокойным голосом. – Почему ты убежал из школы?

– Я ее ненавижу, – проговорил он, рыдая еще сильнее. – Я пытался ее полюбить, но у меня не получилось.

– Почему?

– Она как тюрьма. Я не понимаю, зачем меня нужно запирать в таком месте. Я не сделал ничего плохого.

Я проигнорировал его неуклюжую попытку вызвать жалость к себе.

– У тебя были трудности с уроками?

– Я не понимаю латыни и греческого. Я старался, но я ничего не понимаю.

Новые рыдания.

– Ты подружился с кем-нибудь из ребят?

– Никому из них не нравится то, что нравится мне.

Его слова меня ничуть не удивили – я знал его склонность к работе руками и другие низменные интересы.

– Наверное, кто-то из них проявлял к тебе недоброжелательность, – продолжал я, стараясь не показывать своей неприязни. – Но, Патрик, ты должен научиться защищать себя и стоять на собственных ногах! Я думаю, школа поначалу жесткое место, но…

– Ты и представить себе не можешь! – воскликнул он, явно слишком расстроенный, чтобы заметить, как грубо обрывает меня на полуслове. – Ты никогда не учился в школе. Не знаешь, что там творится!

– Единственная причина, почему я не учился в школе, состоит в том, что, когда я был в твоем возрасте, частные школы имели дурную репутацию и патронировали их исключительно представители средних классов. Но за последние тридцать лет система образования улучшилась, и поскольку я верю, что нужно идти в ногу со временем…

– Я туда не вернусь! Никогда!

– Это верно, они тебя не возьмут. – Я пытался не впасть в отчаяние, жалел, что усталость переполняет меня, и недоумевал, что мне, черт побери, делать с ним дальше. – Поскольку, как мне представляется, сейчас обсуждать проблемы твоего образования бессмысленно, – продолжил я ровным голосом, наливая себе еще бренди, – давай вернемся к предмету твоей внешкольной деятельности. Чья это была идея – отправиться в Ирландию?

– Дерри написал, что его школа закрывается раньше из-за вспышки тифа.

– Он тебе предложил убежать и присоединиться к нему?

– Нет. – Сын энергично покачал головой. – Дерри только написал, что был бы рад видеть меня в Кашельмаре.

– Чтобы ты мог поаплодировать его последним достижениям в области блуда!

– Папа, я не совершил ничего плохого. Я не прикасался ни к одной женщине. Я только иногда смотрел, как он… целует их. Единственное, что я сделал, – это ударил Шеймаса О’Мэлли по голове. Но я был вынужден это сделать, иначе он бы убил Дерри. Этот человек несся на него с ножом как сумасшедший.

– Хватит! – сухо отрезал я. – Наверное, я должен радоваться хотя бы тому, что ты верен своим друзьям. А теперь, Патрик, оставь меня, пожалуйста, и скажи Дерри, что я хочу немедленно его видеть.

– Да, папа… но, папа, разве ты не накажешь меня?

Он словно чувствовал разочарование. Поспешно прогнав это впечатление, эту странную иллюзию, я решил: сын просто не может себе представить, что уйдет безнаказанным.