Грязь, пот и слезы - Беар Гриллс (2011)

Думаю, я догадывался, что открыл в себе несколько своеобразные способности, но вместе с тем ощущение холодка под ложечкой будто говорило мне: «Так держать, Беар, так держать!»

Мой сообщник не полез через колючую проволоку, а нетерпеливо ждал меня внизу. Он сказал, что страшно переволновался, глядя на меня, и его признание сделало мое приключение еще более восхитительным.

На обратном пути мы благополучно прошли через сад одного из колледжей и тихонько добрались до середины следующего садика.

Мы присели на корточки за кустами в середине лужайки перед домом, выжидая момента, чтобы перебежать ее. Одно окно было освещено, очевидно, учитель работал, и мы решили, что пора отпустить его собаку поразмяться и справить свои дела. Собака сразу нас учуяла, остервенело залаяла, и на ее лай выбежал учитель.

Решающий момент.

– Бежим! – шепнул я.

Мы сорвались с места и помчались в дальний конец садика.

К несчастью, учитель оказался инструктором бега по пересеченной местности, так что проявил необыкновенное проворство.

Он бросился за нами, развив страшную скорость. Последним препятствием была десятифутовая стена, и мы, подстегиваемые адреналином, преодолели ее одним прыжком. Учитель был бегуном, а не прыгуном, мы увернулись от него и бросились бежать в темноту.

Последний взлет по водосточной трубе, соскок в открытое окно спальни – и я рухнул в постель.

На следующий день я ходил, не в силах стереть с лица ликующую улыбку.

Глава 22

В колледже я получил еще одно прозвище – Обезьяна (в дополнение к Беар (Медведь), которым благодаря моей сестренке Ларе меня звали с детства).

Так меня стал звать Стэн, думаю, из-за моей любви к лазанью по деревьям и зданиям. Мне не очень нравилось мое настоящее имя Эдуард: оно казалось мне скучным и слишком напыщенным, поэтому меня устраивали и Беар, и Обезьяна – оба эти прозвища сопровождали меня и во взрослой жизни.

Учась в Итоне, я продолжал свои ночные вылазки, и вскоре об этом стало известно. Я даже надумал приглашать людей на мои экскурсии.

Помню одну из таких экскурсий, когда мы собрались пройти под всем городом по старому коллектору. Под мостом я обнаружил решетку, ведущую в эти кирпичные трубы в четыре фута высотой, которые были проложены под улицами.

Жутковато было спускаться в кромешную тьму, не имея представления, куда ведут эти трубы, к тому же там царило нестерпимое зловоние.

Мы захватили с собой факел и пачку игральных карт, чтобы всовывать их в щели между кирпичами, отмечая наш путь. Наконец мы обнаружили люк, крышка которого поднималась наружу, вылезли и оказались в маленьком переулке сразу за домом директора школы.

Мне это понравилось. «Вот откуда течет все дерьмо», – помню, шутили мы тогда.

Но я мечтал об обычных восхождениях на горы, и вместе с Миком Кростуэйтом, моим будущим товарищем по покорению Эвереста, мы помогали вернуть к жизни альпинистский клуб колледжа.

Огромная заслуга Итона в том, что он поддерживает своих питомцев в их самых разнообразных увлечениях, какими бы безумными они ни казались. Будь то коллекционирование марок, основание клуба вина и сыра, альпинизм или жонглирование – если ученик имеет такое желание, колледж окажет ему любую поддержку и помощь.

Итон нетерпимо относился только к лени и безразличию. Как только ты увлекался чем-либо всерьез, тебе прощались все прежние грешки. Мне это нравилось: такое отношение не только поощряло самые дерзкие начинания, но придавало человеку уверенности в себе, что было очень важно для дальнейшей жизни.