Джейн, анлимитед - Кристина Кашор (2017)

– Конечно. – Рави раздражен. – Потому что этот гобелен был куплен твоим уважаемым дедушкой во время холокоста, а потом украден нацистами. И как у нее хватило смелости?!

– Меня забавляет, что ты так злишься из-за этого, – усмехается Октавиан. – Я знаю, что ты замышляешь вместе со своей матерью. Как ты объяснишь происхождение тех произведений искусства, которые она тебе привозит?

Рави стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на отца без всякого выражения.

– Это не повод сомневаться в Бранкузи, – отвечает он невозмутимо. – Мы с Ванни и так знаем, что это подлинник.

– Но ты же не думаешь, что его могли украсть?

– Я уже ничего не думаю. – Рави со вздохом проводит рукой по влажным волосам и отворачивается. – Видимо, тебе все-таки не наплевать. Раньше ты был нормальным человеком, который спал в нормальное время, вел обычные разговоры, любил искусство так же сильно, как я, – и тут вдруг с тобой что-то случилось.

– Придержи язык, – резко обрывает его Октавиан.

– Нравится тебе или нет, – говорит Рави, – но ты определенно что-то скрываешь. А я замерз и очень устал, так что пойду-ка спать.

Рави направляется к одной из лестниц, ведущих наверх.

Отец вынимает изо рта трубку:

– Добро пожаловать домой, сынок.

Рави замирает.

– Как мама? – спрашивает он, не оборачиваясь.

– У твоей матери, как всегда, все отлично, – отвечает Октавиан. – Что стряслось у Патрика, что он задержал тебя так допоздна? Опять душевные терзания? Или, может, сердечные?

Рави смеется:

– У него голова вечно чем-то забита, ты же знаешь. Как Киран?

– Твоя сестра еще не соизволила нанести мне визит.

– Нелегко тебе, наверное, приходится с вампирским образом жизни. А Шарлотта?

Джейн начинает дрожать от потока холодного воздуха.

– Твоя мачеха все еще отсутствует. – Октавиан невесело смотрит в сторону стеклянного потолка, и Джейн понимает, в кого пошла Киран со своим вздернутым носиком и широким лицом. Октавиан разворачивается и уходит сквозь северную арку в незнакомую Джейн часть Дома.

Рави топает вверх по лестнице, и звук его шагов разносится гулким эхом. Кажется, Дом дышит одиночеством этих двух мужчин. Протяжное, глубокое дыхание.

Джейн знает, что Рави живет неподалеку от нее, на третьем этаже, но он исчез в недрах Дома еще на втором. Интересно, подумала Джейн, вспоминая, что Люси Сент-Джордж именует себя, «так сказать, возлюбленной Рави». Что бы это значило?

Она задумывается, куда двинуть дальше, когда возле нее вдруг появляется рычащий Джаспер.

– Тише! – Джейн наклоняется, чтобы успокоить собаку.

Пес подходит к парадной лестнице в приемный зал и начинает скулить. Кажется, он зовет ее за собой.

– Тебе нужно на улицу, Джаспер? – шепчет она, шагая за бассетом.

Свет больше не включается в ответ на движение. Наступает темнота. Джейн следует за длинной черной нисходящей тенью собаки, цепляясь за перила и жалея, что не запомнила расположение фонарей.

Джаспер резко останавливается в пролете второго этажа, Джейн теряет равновесие, падает и с облегчением хватается за перила. Она прижимается к стене, но неугомонный Джаспер начинает бегать вокруг нее, то и дело бодая крупной головой. Джейн думает, что так они скоро перебудят весь Дом.

– Джаспер, да что с тобой?

Впереди Джейн смутно видит огромную, написанную маслом картину, которой недавно восхищалась: тот самый интерьер с зонтиком, сохнущим на клетчатом полу. Джаспер все еще тычется головой в ее колени.

– Да хватит уже! – шепчет Джейн. – Совсем с ума сошел?

Она спускается вниз по лестнице, когда позади нее вдруг раздается грохот. Девушка возвращается на несколько ступенек вверх, но неизвестный уже успел испариться.