Хозяин перевел гневный взгляд на Нису.

– Ах, вот как? Тогда попророчествуй и для меня. Исцелит ли порка твой недуг?

– Недеяние будет мудрее и принесет лучший урожай, – откликнулась Ниса, не в силах совладать с собой. Лучше бы ей молчать, чем говорить хозяину такие вещи! Увы, все слова, слетавшие с языка, словно бы принадлежали кому-то другому, и остановиться, умолкнуть, никак не удавалось. – Кто сеет побои, тот пожинает беду.

– Мегаклес, неси плеть, – велел хозяин.

Мегаклес, волоча ноги, сделал три шага к кладовой, где висела плеть.

– Муж мой, – раздался сверху, с тенистой галереи, голос хозяйки.

– Жена?

Ответ хозяина прозвучал, словно удар кулаком.

– Ты забыл принести в жертву вино.

– Что?!

Хозяин повернулся к алтарю. В жертвеннике все так же пылал огонь, превращая в угли зерно, предназначенное богам. Тогда он оглянулся за спину, где, рядом с корзиной зерна, стоял пустой сосуд для жертвенного вина.

– Киприос!!! – заорал хозяин.

– Прости, господин, – сказал Киприос. – Я как раз собирался принести тебе кувшин, но тут Евдокия позвала меня со двора.

– Неси кувшин немедля! А за то, что испортил утреннее жертвоприношение и нанес оскорбление богам, получишь пять плетей.

Киприос покорно склонил голову и побежал на кухню, оставив Нису стоять на подгибающихся ногах. Пришлось ей подвинуться вбок и прислониться к стене.

Хозяин начал утренний гимн заново. Киприос, выбежавший из кухни с кувшином вина, споткнулся по пути, и в тот самый миг, когда хозяину следовало совершить винное приношение, вино выплеснулось из кувшина, дождем окатив и алтарь, и жертвенник, и хозяина. От ярости хозяин побагровел, как свекла, но молитвы не прервал. К тому времени, как гимн подошел к концу, его голос зазвучал спокойнее и тише, а лицо приобрело обычный, нормальный цвет. Свежие винные кляксы разукрасили его хитон, точно пятна – леопардову шкуру. Пропев последнюю строку, он опустил руки и успокоился окончательно.

Слушая утреннюю молитву, успокоилась и Ниса. Но как же теперь быть? Ни одно из сказанных слов не принадлежало ей. Должно быть, они были посланы кем-то другим. Богом. Гермесом. Так вот каков указанный им новый путь? Она дала слово следовать этому пути, куда бы он ни повел. А что, если он приведет ее под плеть, а затем – прямиком на ложе Аристида, туда же, куда вел и прежний? Нет, вряд ли. Ведь бог ответил на ее молитву. Судьба переменилась, как она и просила. Остается одно: идти, куда суждено.

Во дворе воцарилась тишина. Хозяин обвел взглядом всех – Мегаклеса, из уважения к ритуалу остановившегося на полпути к кладовой, где хранилась плеть, и сгорбившуюся у ворот Евдокию, и Нису, поспешно откачнувшуюся от стены, и Киприоса, так и оставшегося, опустив голову, стоять на коленях там, где споткнулся. Странное дело: кувшин каким-то чудом уцелел.

Хозяин громко захохотал.

– Забудьте про плети, – сказал он. – «Что не содеяно было…» Ха! Похоже, сегодня и прямо здесь праха земного коснулись крылья богов. Что ж, Ниса, пророчествуй дальше. Скажи, что мне теперь с тобой делать?

– Отрезать язык и принести его в дар богам.

Сказав это, Ниса в ужасе прикрыла ладонями рот. «Нет, – подумалось ей, – нет. Неужто таков будет ответ на мою молитву? Неужто я останусь без языка? И буду страдать до конца дней, не в силах даже произнести еще одной молитвы? О, ты, кто бы ни подсказал мне эти слова, зачем же ты это сделал?»

Хозяин вздохнул.

– И что свершено, вернется ко мне многократно? В каком, интересно, виде? Ладно. Надеюсь, боги будут щедры ко мне, если пожертвовать им хорошую рабыню. Собирай, Ниса, вещи – все, что понадобится тебе в храме Аполлона. Если уж пророчишь будущее, этот бог – как раз для тебя.